Прелюбопытнейшая статья Эдварда Гринштейна, автора нового перевода Иова (Йельский университет, 2019), за который он получил «израильского нобеля» — ЭМЕТ. Был профессор библеистики в университете Бар-Илан. В книге Левит есть загадочная история о Надаве и Авиуде, двух сыновьях Аарона, которые стали кадить Яхве, но Бог сжег их огнем. За что?!
Толкований множество, начиная с Филона Александрийского. Случай упоминается в великом покаянном каноне Андрея Критского, который считал, что огонь был «нечистым». В оригинале огонь назван «странным». Филон полагал, что братья действительно из лучших побуждений, но невовремя. Иногда причину искали в огне — он-де был нечистый. Это сомнительно уже потому, что при первом упоминании огонь не имеет определения «странный». Другое толкование (Исаак Абрабанель) считает, что они «полезли поперек батьки»: освящал скинию Аарон, они не имела права в этом участвовать.
Другая линия толкований сближает эпизод с казусом, когда Давид перевозил ковчег в Иерусалим, волы споткнулись, телега накренилась, ковчег мог упасть. Некий Оза поддержал его, и умер на месте: Бог «взорвался» (פרץ), разъярился. Тот же глагол в книге Исход (19:22, 24) объясняет, почему никто не может всходить на Синай, кроме Моисея: нечистые не должны прикасаться к святому.
Гринштейн подчеркивает, что Оза был сыном Авинадава, имя которого является соединением имен Авиуда и Надава.
Третья линия обращает внимание на то, что после этого события Бог приказывает Аарону и его потомкам никогда не пить перед богослужением. Может быть, Авиуд и Надав были выпимши?
Я бы добавил и эпизод с посохом Моисея:
«И сказал Господь Моисею, говоря: Возьми жезл и собери общество, ты и Аарон, брат твой, и скажите в глазах их скале, и она даст из себя воду: и так ты изведешь им воду из скалы, и напоишь общество и скот его. И взял Моисей жезл от лица Господа, как Он повелел ему. И собрали Моисей и Аарон народ к скале, и сказал он им: послушайте, непокорные, разве нам из этой скалы извести для вас воду? И поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его».
Моисей не говорит, а бьет гору посохом. Он не поверил в то, что одно слово способно высечь воду из скалы. Бог объявляет Моисею, что в наказание тот умрет, не входя в Землю Обетованную.
Если бы Моисей сказал горе — он бы к ней не прикасался. А так прикоснулся.
С Надавом и Авиудом иначе. Они же не прикасались к святыне. Впрочем, смотря что считать прикосновением. В предыдущей части рассказа об освящении мишкана братья фигурируют трижды — они подносят Аарону кровь жертв. Но они не прикасаются к жертвеннику кадилом?
Важнее мотивировка запрета: «Чтобы вы могли отличать священное от несвященного и нечистое от чистого, и научать сынов Израилевых».
В Евангелии всё это аукнулось трижды.
Во-первых, в призыве веровать: «Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет» (Мк 11:23).
Во-вторых, в отказе сжигать грешников. Когда апостолы просят спалить самарян, Иисус отвечает: «Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лк 9:56).
И, наконец, когда воскресший Иисус говорит Марии: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу» (Ио 20:17).
Да, Иисус говорит: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк 12:49).
Это огонь Духа, огонь вечной жизни, и не надо опережать события, как это сделали несчастные сыновья Аарона. Не надо ставить телегу впереди лошади: сперва огонь Духа, а потом уже мы со своими кадилами.