«А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя» (Мк 3:22).
Целую диссертацию об этом эпизоде у Марка написала Элизабет Шайвели.
Shively E. Apocalyptic Imagination in the Gospel of Mark: The Literary and Theological Role of Mark 3:22-29. — De Gruyter (Beihefte zur Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft Book 189). — 2012. — 307 pp.
К счастью, Шайвели щедро выкладывает свои работы в сеть (https://baylor.academia.edu/ElizabethShively).
Шайвели родилась около 1978 года, в 1991 году окончила небольшой университет в Теннеси, в 1998 защитила магистерскую в семинарии Гордона-Корнелла об использовании Второзакония в Рим 10,6-8, доктору — вот эту книгу — в 2010 году в университете Эмори в Атланте, преподавала в Шотландии (университет Сент-Эндрюс, 2012-2023 гг.), с 2023 года в Техасе, Уэйко, университет Тейлор.
Очень баптистская биография.
Как историк она сосредоточена на формальном методе — сперва определяем жанр, затем анализируем. Впрочем, она сторонница идеи того, что «жанр» понятие сложное. Во всяком случае, она не раздербанивает текст на отдельные фразы или обороты, рассматривая их вне контекста, как это делали участники «Джизус Семинара».
Шайвели отмечает, что в этой речи есть три новых момента: в евангелии от Марка это первая речь Иисуса, первая притча и первая декларация — торжественная, начинающая с «аминь».
Это вызывает настороженность. Притча — да, «аминь» — да, но это не первая речь, а пятая, причем все речи построены одинаково: на Иисуса нападают, Он защищается. Первая речь — защита от помышлений «книжников и фарисеев» при исцелении расслабленного (2:8-11), вторая — защита от книжников и фарисеев от обвинений в трапезе с мытарями грешниками (2:19-23), третья — защита от фарисеев и учеников Иоанна от обвинений в несоблюдении поста (2:19-22), четвертая — защита от фарисеев при собирании колосьев в субботу (2:23-28).
Это и не первая притча, а третья — первые две притчи в 2:21-22, о старой одежде и старых бурдюках. Это очень короткие параболы, но это именно параболы, да и притча 3:24-27 тоже очень короткая, буквально по фразе сравнение с мятежом и с грабежом.
Главная же неточность в том, что Шайвели подчеркивает: Иисус вводит апокалипсическую ноту, читателю открывается новый мир, царство сатаны.
Нет, это не Иисус вводит новый образ, это Его противники так делают. И они, и Иисус не рисуют какой-то особый мир. Они говорят о том, что вельзевул — внутри Иисуса. Это личная бесноватость, не какое-то адское пространство.
К сожалению, такие неточности суммируются, и велика опасность, что конечный результат будет очень приблизительный и неинтересный.
Вот в чем Шайвели безусловно права, так это в сопоставлении фразы о хуле на Духа с началом евангелия от Марка, где Дух сходит на Иисуса при крещении.
Очень хочется представить себе, как разные «новозаветники» проанализировали бы «У попа была собака». Но это как-то настолько очевидно, что лень. К тому же я слишком люблю собак.
А по сути: на каком-то уровне весь диалог выглядет глупым, бессмысленным по одной простой причине: нападающая сторона страдает конспирофобией, защищающая Сторона делает вид, что не бывает провокаций. Сегодня Иисуса обвинили бы в том, что Он — спойлер Веельзевула, засланный казачок. Доказать, что Иисус — не засланный казачок Вельзевула, а Бога сын, посланный в мир, невозможно. Во всяком случае, до Голгофы. Впрочем, конспирофоб и от Голгофы отмахнется — ну, заигрался казачок, от и пострадал, такое бывает. Что ж, бывает… Поэтому все-таки не Голгофа, не страдание, а Воскресение и свет, сила Воскресения — вот Евангелие.