«Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь» (Лк 23, 3).
Формально Иисус просто уклоняется от объяснений. Причина очевидна: что бы Он ни сказал, всё будет понято неверно. Либо ошибётся Пилат, либо те, кто Иисусу несравненно важнее — ученики. Мы. Я. Как должен себя назвать Бог, чтобы я Его узнал? Чтобы не было, как у царя Менелая в оперетте «Прекрасная Елена», который то и дело восклицал, глядя на изменяющую ему жену: «Опять сомнения»? А как должна называться женщина, чтобы я в ней узнал свою любовь? Не женщина должна как-то назваться, а я должен её назвать. Женщина становится женой, когда её называют женою. Так и вера. Тот, в Кого веруют, касается каждого. Каждый называет Имя — или не называет. В этом смысле вполне были правы имяславцы — недостаточно слышать имя, нужно назвать это имя и славить Бога этим Именем. Возможно, есть и другие имена — у Бога.
У Иисуса как Бога было много имён — Эммануил, например. Любым именем назови Его — и спасёшь жизнь Ему. Только сам назови, не спрашивай Его об имени. Такая малость, которую человек должен сделать сам — и не делает. Назови – да от сердца назови, чтобы не вышло как у солдат, которые чуть позже отзеркаливают ситуацию, не спрашивают «ты ли царь иудейский», а хохочут: «Ты, царь иудейский!»