«а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф 8:12)
«Сыны царства» - евреи, им будет плохо, а язычнику-центуриону будет хорошо. Тут ровно то же противопоставление, что в притче о богаче и Лазаре. Богачу так хорошо тут, что ему не нужен Бог. Лазарь… В притче не сказано, что Лазарь молился. Он просто страдал, и этого – достаточно! Страдающего Бог утешит, а утешить того, кто не страдал, не получится. Ублаготворенность, сытость штука хорошая, только вот отваливается какая-то маленькая часть души, за которую Бог цепляет человека.
Лазарь не молился, да… Но и не скрежетал зубами! Если бы Лазарь попал в ад, он бы и там не скрежетал зубами. Многие люди переживают адские муки на земле, и вовсе не по своей воле и не за свои грехи. Быть рабом само по себе мука мученическая, даже если тебя сладко кормят. Но сколько же ада просто потому, что богач равнодушен к бедному. Равнодушен, потому что богачу нужно сохранять иллюзию, будто мир справедлив, и нищий по справедливости лежит на улице, справедливо голодает, справедливо раньше умрет. Задолго до Гулага и Освенцима кто-то сравнил чикагские скотобойни с адом – не потому, что там было плохо скотине, а потому что там было плохо рабочим. Вопли к Богу по поводу Освенцима – ах, как мог Бог такое допустить! – потому и были не вполне глубокими (а с каждым десятилетием становятся всё менее глубокими), что эти вопли подразумевали, что до Освенцима всё было типа-тапа. Несправедливость и нищета были в каких-то «нормальных» размерах. Да, кто-то умирал с голоду – куда более мучительная смерть, чем в газовой камере – но такова жизнь. А в газовой камере гибли невинные люди! Можно подумать, что от голода умирали виновные люди! Есть, есть очень буржуазная, даже мещанская нотка в возмущении: ой, моего дедушку расстреляли, а он был нормальный секретарь парткома… Нормальный владелец завода…
В Освенциме-то как раз немногие возмущались. Такое страдание порождает не размышления о справедливости, а желание, чтобы страдание закончилось. Кто ропщет, быстро расходует и без того слабые силы, и погибает раньше.
Плач и скрежет зубовный – отнюдь не единственный способ поведения в аду. В аду кремлевских концлагерей, во мраке урановых шахт было много людей, которые стискивали зубы, а не скрежетали ими, которые не плакали, а молились или просто терпели. Такие люди и в аду скрежетать не будут, только они в ад не попадут, с какой стати. Более того, в этом земном аду люди заботились друг о друге. Не все, но многие заботились. Вот настоящие «сыны царства», потому что Царство Божие это царство единения. Центурион, который заботился о больном слуге, да и об Иисусе позаботился – зачем заставлять человека идти, хотя, конечно, это было бы приятно, такого принять у себя дома… Этот центурион и был таким, каким должен быть всякий, следующий за Христом. Следующий за Христом, а не зовущий Христа к себе, в свою маленькую душную жизнь, где как раз очень даже уместен плач и скрежет зубовный…