22 января — день рожденья отца Александра Меня. Чудесное совпадение, что в этом году в храме на воскресной литургии читается о казни Иоанна Предтечи. Отец Александр и проповедовал Царство Христово как Иоанн, и похоронили его на праздник казни Иоанна, да и убили… Эх.
Литературный талант писателя, текст которого лежит в основе первых трёх евангелий, проявился прежде всего в умении выстроить напряжённый сюжет. Ярче всего это у Марка, он, возможно, и есть этот писатель. Как в детской игре: в горку, в горку, в горку…
Сначала идут знамения, чудеса, исцеления, победы. Кто ж это такой могучий? На этот вопрос отвечает — в математическом центре повествования — Пётр: «Христос». И дальше «с горки, с горки, с горки — в яму бух!». В могилу. Что ж это за сила, которая — в могилу?!
Это та же самая сила, которая не спасла Иоанна Предтечу и не воскресила его. Вот где талант: заранее проставить эпизоды-колокольчики, тревожные. Почему Иисус не пошлёт легион ангелов — не Себя защитить, Иоанна? Почему не воскресит его? Себя — пожалуйста, а Иоанна-то?
Именно после гибели Иоанна Иисус начинает проповедовать. Подхватывает то, что выбили из рук Предтечи. Заступает на дежурство.
А мог бы смотать. В Эфес, в Рим, в Лондон. Логика политэмигранта: тут убьют, а там я хотя бы словом послужу!
Бог рождается именно в той точке, где крупно написано: «Осторожно, мины!» «Тут головы рубят и кровь пускают».
То же самое с отцом Александром. Его гибель — как гибель Предтечи. Но многих эта гибель разбудила — и они сделали шаг вперёд. Сколько много? А что больше одного, то и много.
Что же проповедовал Иоанн и что подхватил Иисус? Покайтесь, Царство вдвинулось в нашу жизнь.
Ну и?
А вот коробка стоит в углу. Усиленная! На сто рублей дороже обычной. Усиленная тем, что в ней выступы сформированы. Это называется «рёбра жёсткости». Просто наращивать толщину недостаточно. Давление должно быть перераспределено, и ребра жёсткости именно это и делают.
Вот о чём Бердяев сказал, что страдание ослабляет человека, но принятие страдания и память о страдании усиливают человека. Удар — и ты можешь постараться забыть и загладить место удара, а можешь стать ребром жёсткости. Тем, кто никогда никого не ударит, потому что знает, как ужасен удар. Тем, кто не отомстит — и мир держится на тех, кто не мстит, не разрушает, не убивает, а держит на своих израненных плечах других людей.
Так нос ледоколы принимает на себя давление льдов и раздвигает льды, перераспределяет давление. Тоже ребро жёсткости — и благодаря этому ребру люди на корабли танцуют, работают, отдыхают, словно плывут по чистому морю.
Наше покаяние в том, чтобы стать ребром жёсткости. Жить, защищая людей, чтобы они за нами как на ледоколе. Принимать на себя давление и отводить от других. Дать людям условия для любви, творчества и мира. Как они себя в этих условиях поведут — их дело, не будем оглядываться. Будем всматриваться в льды.
Кто должники Иоанна? Те, кто услышал его простые просьбы: не берите взяток, не угнетайте людей, не тяните одеяло на себя. Просьбы, идущие поперёк привычного: «Не мы такие, жизнь такая». «Дураков надо учить». «Не будь лох».
Но ведь действительно жизнь такая, что…
Да! Земная жизнь. Но Царство-то приблизилось небесное. На небе так не живут!
Вот где нужна вера — вера, что Небо близко и, более того, ждёт, что мы будем жить по его заповедям, будем ориентироваться по его карте, будем дышать его воздухом.
В царстве земном — да, злом за зло. В царстве Божием — щёчка к щёчке. Ты к какому царству прижимаешься? Ты в какое царство едешь? У тебя паспорт человеческий или Божий?
Вот тебе и Юрьев день! Ты свободен стать свободным, уйти из холопства, кабалы, рабства. Идти недалеко — Небо близко. Да оно само в тебя войдёт, только скажи «верую, спаси, Господи и помилуй».
Царство Божие прильнуло к нам, обступило нас. Царство голубой свежести, хрустальной нежности. Это Царство делает нашу жизнь выносимой и нас выносимыми. Царство Божие — сила Духа. Царство — взгляд Христов. Царство Божие — присутствие Божие.
Небо вдвинулось в наш мир — и стал простор. Расширился горизонт, и уже мы не за горизонт стремимся, всё рядом. Вот почему мы не должны, а можем. Можем измениться.
Если мы приедем в Париж, мы же по другому будем себя вести? Ну вот — Париж к нам приехал. Добрый город. Деловой, но не злой, не навязчивый, но человечный, без понтов и кривляний. Так Царство Божие как сто Парижей. Иерусалим Небесный к нам приехал, и в этом Иерусалиме нет фанатиков, никто не дерёт глотку с криком «это моё, убирайся прочь», никто не строит стен разделения, только Бог строит стены солидарности, единства и любви, и никакое зло не зайдёт за эти стены, а воскресение — вот оно, тут.
