«Ему сказали, что Иисус Назорей идет» (Лк 18:37).
Сказали «идет Иисус Назорей», было бы логично закричать: «Иисус Назорей, помилуй меня».
Слепой, однако, кричит «Сын Давидов, помилуй меня».
«Назорей» — слово, которое озадачивает историков. Точнее, озадачивает, что Матфей истолковывает его как «уроженец Назарета», что точно неправильно. Видимо, налицо некоторая игра слов, попытка Матфея найти ещё одно «предвозвещение» об Иисусе в Законе.
Слепому плевать на всё, кроме зрения. Ему сказали «идёт полковник», он кричит «Товарищ фельдмаршал».
Было древнее поверье: знаешь имя человека — имеешь власть над человеком. Поэтому имя Божие нельзя произносить — мы же не претендуем властвовать Богом!
Впрочем, было и есть другое поверье: кашу маслом не испортишь, а обращение лестью. Возьми повыше — получишь побольше. Зрение получишь! Так тебе монетки кидают, а этот, может, глазки кинет?!
Иисус для слепого — глаза.
Иисус для апостола Павла — совесть. Заговорившая, убитая и ожившая совесть.
У слепого не было зрения, у Павла до обращения не было совести — во всяком случае, так глядел на себя Павел после обращения.
«Дай каждому, чего у него нет». У кого-то нет ума — для него Бог это ум. Не «высший разум», а мой ум, который буксует и вязнет, но этот Ум вне меня и зовёт меня к Себе.
Для кого-то Иисус — Христос, царь. У этого человека нет внутри порядка, свободы, справедливости, безопасности — он находит их в Иисусе и называет поэтому Иисуса царём.
Франциск Скорина в начале XVI века сочиняет акафист Иисусу Сладчайшему. Для него Иисус — это сладость. Вы понимаете, что для многих людей кусочек сахара — как сигарета для курильщика? Не для больного диабетом, а просто для сластёны? Что, перевоспитать себя? Бросить курить, любить, смотреть?
Вера мне Бога открыла? Вера мне себя открыла. Я увидел себя настоящего, себя, по образу которого я создан, себя не искалеченного, здорового. Себя любящего всех и любимого всеми. Я увидел, чего во мне нет, что должно быть, и я увидел, что есть в Боге, чего не должно быть во мне. Чтобы я был полноценным, я не должен быть Богом, я должен быть образом Божьим, и вот этого образа во мне ужасно мало, а значит, и меня мало. Псевдобожьего во мне много, а подлинно моего крошки.
«Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», говорили древние римляне. Я меняюсь, и Бог меняется вместе со мною. Сейчас Оно моё здоровье, через секунду Он моя свобода. Поэтому возможна непрерывная молитва. А необходима непрерывная молитва, потому что Бог неизменен. Не стабилен, не постоянен, а неизменен. Неизменная полнота жизни и любви, поэтому Он может для всех быть всем, для каждого тем, что нужно каждому в это мгновение. Только бы набраться смелости увидеть в себе своё слепое пятно, свою каверну, своё дупло, и позвать Бога заполнить эту пустоту и всю нашу жизнь.
[По проповеди 30 января 2022 года]
