Селезнёв в переводе книги Исход говорит о «море Суф» (10:18, 13:18, 15:22).
«Ям Суф» было ошибочно переведено в III веке до р.Х. на греческий как «Красное море». «Суф» означает «тростник».
Это точно не Красное море — в Красном море не растут ни тростник, ни камыш. Скорее всего, это современная лагуна (озеро) Манзала. Древние египтяне называли его Па Суф. В сущности, это часть дельты Нила.
Нужно ли переводе Библии раскрывать, какую водную гладь обозначает «Тростниковое море»? Не обязательно. Это можно делать в комментарии. Нужно ли переводить «Ям Суф»? Да, конечно, ведь переводится же «Галилейское море».
Так лучше и переводить «Тростниковое море». Можно и «Тростниковое озеро», но если для евреев и Галилейское озеро было когда-то морем, то... Жители плоскогорий, боялись они воды и каждая лужа им казалась океаном. Кстати, Селезнев переводит корзинку из тростника как корзину из папируса. Но папирус — это разновидность тростника, сыти. В русском языке довольно устойчивое обозначение писчего материала, и корзинка Моисея была, скорее всего, из сырого тростника, а не из папируса как такового. Может сбить с толку.
Учёные высчитали, что в такой лагуне возможен «ветровой сгон воды»: если ветер будет дуть 12 часов со скоростью 100 километров в час, то обнажится проход, часа на четыре.
Только надо понимать, что подыскивать библейским чудесам научную основу означает оказывать медвежью услугу Библии как литературному памятнику и верующему как верующему. Не стечение обстоятельств, а победа над обстоятельствами — вот что такое чудо.
В любом случае, что евреи ринулись по илистому дну в проход длиной в 3 километра, вполне психологически понятно. Погибать так с музыкой. Чтобы египтяне на колесницах и конях за ними погнались, это психологически маловероятно. Они вполне могли и в обход двинуться. Что такое «сгон воды» они, конечно, знали. Конечно, азарта и просто «военного ума» — то есть, невероятной глупости, вселяющейся в каждого, кто считает себя непобедимым — тоже никто не отменял. В любом случае, автор рассказа меньше всего советует слабым надеяться на глупость врагов и доброту Создателя. Он всего лишь просит ценить то малое, что уже есть, и использовать его на сто один процент. Даже когда малое — это ты сам. Вот как Иисус на кресте. Справа разбойник, слева разбойник... Расступились разбойники аки воды Тростникового Сиваша. Никто не гонится, впереди насмешники и пустота... Что ж, Он — молился о прощении нас. Хорошо бы и нам попросить о прощении нас, ибо не ведаем, что творить. Ведать-то надо! Нежелание ведать, что творишь — обстоятельство, утяжеляющее мою подлость, а отнюдь не облегчающее. Покаяние есть познание того, что ты на самом деле творишь.
