«давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6, 38).
Апостол Павел сказал — не думайте обо мне лучше, чем видите. И тут же рассказал о человеке, который был поднят на седьмое небо. О себе рассказал, сходятся во мнении все толкователи — да и всякий читатель так подумает. Был в раю!
Парадокс: Павел был в раю, но судить о себе он считает точным без учёта этого события. Озарение, мистика, чудо — казалось бы, самое главное для человека. Ан нет — точнее это не учитывать. Это Божие, а не человеческое. Это в Божьем кошельке, а не в Павловом. Съездил русский на турецкий курорт, но было бы неточно называть русского турком.
Иисус рассуждает точно так же парадоксально. Просят у тебя килограмм зерна — дай кило двести. Насыпь, утрамбуй и ещё горку сделай. И это будет — точно!
Такова точность любви. Любовь даёт больше, чем должна, потому что любовь видит больше, чем есть. Любовь поднимает человека на седьмое небо, хотя он этого не заслуживает — да-да, и апостол Павел этого не заслуживал, вон он как грубо о женщинах, об итальянцах, да просто о противниках-единоверцах. Не заслуживает человек, но — он человек. То есть, прямоходящая бесконечность, которой и семьдесят седьмого неба недостаточно.
Вот почему точность земная — это скаредность и скупость, когда добром за добро. А когда добром за зло — это точность небесная. Вот почему золотое правило этики не математика, а этика. Хочешь иметь бесконечность — давай бесконечно. Как говорил Карлсон, «деньги дерёт, а корицы жалеет». В булочке с корицей главное — корица, в смертном человеке главное — бессмертие.
Быть точным означает давать и не ожидать получить назад, давать без условий, давать и не требовать жить лучше.
Не так ещё давно христианство отождествлялось с представлением о человеке как сосуде зла, атеизм же исповедовал веру в человека. Сегодня всё переменилось, стало на место. Атеисты видят в человеке всего лишь игру гормонов, а мы — видим в человеке сосуд зла, в который Бог налил Свой свет, Свой дух, Свою жизнь. Бог, сотворив человека, сотворил того, в кого Сам Бог верует. Не «знает», а верует. И вера в Бога в человека точнее знания человека о человеке.
Человек бесчеловечен, когда кормит — и ставит условия, призывает быть лучше. Но это не самое плохое. Человек бывает сатаной, когда кормит — и говорит, что не надо быть лучше, бесполезно, всё равно всё под гору катится, реалист изучает геенну огненную. Цинизм, недоверие, антигуманизм, отчаяние, — вот всадники Апокалипсиса, которые убийственнее чумы и голода, но так же бессильны перед Богом. Апокалипсис — когда вера побеждает вырвавшийся из ада цинизм. Цинизм, не неверие — неверие часто сражается с цинизмом, ведь неверие верует хотя бы в знание, это уже немало. Неверие с верой едины в доверии к человеку, который может веровать или не веровать. Цинизм же не доверяет самому себе.
Не всегда можно дать человеку то, что он просит, и очень часто нельзя это давать. Но всегда можно дать человеку доверие. Не налью — потому что доверяю тебе, что ты можешь не пить, выдержишь ломку, перетерпишь. И себе прошу не денег — доверия. Ну, конечно, деньги могут быть символом доверия, так что и деньги в ходу в мире любви.
Неверие и вера одинаково уверены, что камень не может подняться в небо, а человек — может. Не циники изобрели ракеты. Небо — разное у неверия и веры, а человек — один, человек, которому можно и нужно доверять просто потому, что другого варианта нет. Бог — не вариант, Бог — Он Бог. Бог не для летать, Бог для любить. Всемогущество Божие в том, что каждый человек может всё, хотя все люди вместе не могут ничего.
Нам не нужно седьмое небо, потому что Царство Божие приблизилось, а седьмое небо это всего лишь погреб Царства Божия. Можно ли погибнуть от доверия другому? А как же! Он же свободен как Бог! Но лучше погибнуть от чужой свободы, чем от своей бесчеловечности. Мы приступаем к Трапезе Господней. Завтра — Голгофа. А мы-то верили, что Его не тронут пальцем! Тронут… Но Он не скроется от нас на седьмом небе, Он даже и не вернётся, потому что Он не уходил никогда никуда, Он рядом и Он не всегда даёт нам жалкий килограмм муки, который мы просим, но всегда даёт нам ту горку, тот избыток, о котором мы даже мечтать не могли и который и есть жизнь вечная.
