За православным богослужением притча о званых и не пришедших, о незваных, но усаженных за свадебный стол, читается близко к новогодним праздникам. Иногда в качестве предисловия к ней выпадает проповедь апостола Павла со знаменитыми словами о том, что нет в Боге конфликта между греками и евреями, рабами и свободными, «но всё и во всём Христос» (Кол. 3, 11). Павел не упоминает самого застарелого конфликта – между богатыми и бедными, но начинает-то он с призыва прекратить блудить, врать и – главное! – заниматься плеонаксией.
Плеонаксия – идолопоклонство, хуже греха быть не может!
В русском языке с тем же корнем привилось слово «плеоназм». Простейший плеоназм это выражение «масло масляное». Избыточно слово «масляное» — масло другим не бывает.
В синодальном переводе плеонаксия – «любостяжание». Могли бы и просто «жадность» написать, но постеснялись – вдруг прихожане разбегутся.
Вот в притче о званых как раз люди грешат плеонаксией. Только встаёт вопрос: а где грань между маслом и маргарином? Потому что лишь в теории не бывает немасляного масла, а в магазине очень даже бывает. Купить землю – это избыточно? Или предел разумного перейден, когда ты отправляешься проверять покупку, отвергнув приглашение в Кремль? Пять пар волов с точки зрения горожанина явно избыточно – достаточно одного ноутбука. Возьми ноутбук свой и следуй за Христом. Но ведь волы, как и земля, всего лишь символ чего-то более глубинного. Женщины? Ведь третий приглашённый отговаривается тем, что его новобрачная ждёт.
Между прочим, набор метафор рисует очень бесчеловечное и очень традиционное, традиционно-бесчеловечное общество. В этом патриархальном обществе муж в первую брачную проверял жену на девственность как проверяли землю на урожайность и скотину на выносливость. Никакой романтики, как естественно подумать нашему современнику.
Так что разговоры про «лучше не жениться» — они совершенно не о любви, а о том, что не надо иметь собственности. Как и жуткое «отбросить самого себя», «убей себя» («потеряй душу») – речь идёт не о себе как личности, а о себе как своей собственности.
Так что кому интересно про «нищие духом» — вот они, в конце этой притчи. Это не какие-то йоги и старцы, это бездомные, безработные, безногие, безглазые. Нищие, не имеющие самих себя. Духовное в них лишь то, что они пришли пожрать и выпить, когда их позвали. Так ведь вся проблема с духовностью, что Бог нас зовёт выпить и закусить, а мы не идём, потому что совсем не хочется пить и есть. «У нас с собой». Мы обладатели национальности (евреи или греки), мы обладатели социального статуса (рабы или свободные), носители религии (обрезанные или необрезанные). Это и есть идолопоклонство – мы собственность нашей собственности.
Это даже к рабству относится. Заметим, что Павел даже не называет рабовладельца рабовладельцам – технически в рабовладельческом обществе рабы есть, а рабовладельцев нет, есть свободные. Свободен тот, у кого есть раб. Ну, про такую свободу и говорить противно, но как не быть рабом своего рабства? Да вот – не быть. Служить рабовладельцу, быть рабом телом, быть заключённым, быть подданным деспотизма, но не быть несвободным. Рабовладелец обманывает себя, называясь свободным человеком, так хотя бы раб пусть не обманывает себя – он свободный человек, а не чужая вещь. Свободный человек в плену у раба.
Быть идолопоклонником не означает стоять перед статуей и ей молиться. Быть идолопоклонником означает становиться статуей, перед которой другие должны молиться. Для этого идолопоклонник женится – и проверяет невесту. Покупает землю – проверяет землю. Заводит друга – проверяет друга. Встречает Бога – и Бога проверяет! Будет ли Бог ему послушен, защитит ли от зла, поможет ли в покупке автомобиля и в отношениях с женой.
Павел не назвал ещё одного противопоставления – больной или здоровый. Между тем, оно базовое. Любой мачист презирает женщину как больной, ослабленный, неполноценный вариант мужчины. Варвары – больные люди, они же говорить не умеют! Высокомерная надменность.
Надменность и вытекающее из неё уныние. Невеста оказалась девственностью, волы прямо как быки, земля – чистый чернозём, а радости нет, есть депресняк и уныние. Вот от чего лечит болезнь. Больному не до уныния, ему бы выздороветь. Обозлиться больной может, прибавив к физической болезни душевную, но обозлиться – это не уныние.
Оказывается, путь к себе лежит через пустоту. Не с волами, не с невестой, не с землёй расстаться, а с психологией собственника, хозяйчика, господина и повелителя. Вот – нищета духовная, которая не даёт грешить. Кто слышал, чтобы бомжи организовывали войны, расхищение казны, массовые убийства, тоталитарные общества? Им не до того! Могут подраться в очереди в благотворительную столовую (хотя где у нас эти столовые!), но воевать – занятие для богачей.
Бомж – идеальный человек. Он гарантированно не уничтожит Хиросиму, не разрушит церковь, не оскорбит женщину. На выпивку будет канючить, но оскорбить – с какой стати? Силы надо поберечь, чтобы дожить до утра.
Всё суета сует. Все наши земли, браки, вся наша экономика – строительные леса вокруг пустоты, строительные леса ради строительных лесов. Одно не суета – любовь. А она невозможна без другого человека, и отношение к этому другому не как к своей подстилке, а как к сотрапезнику ну пиру Божьем.
Идолопоклонник забывает, что можно изготовить автомат, производящий зло, но нельзя изготовить автомат, производящий добро и любовь. Конвейер зла – да, а конвейера добра нет. Атомную бомбу – пожалуйста, минное поле – нет проблем, но любовь – только человек. И если ты к своей невесте относишься как к своей собственности, то ты автомат по производству зла. Поддастся ли она твоей штамповке бесчеловечности – это уже от неё зависит, а с тебя спросится.
Мы называем себя рабами Божьими, но это ведь просто метафора, наследие тяжёлого прошлого. Бог как раз снимает нас с конвейера зла, штампующего рабов. В Его руках мы оживаем. «Раб Божий» — антиплеоназм. Глядя на других людей – какие они не такие, мы думаем исправить дело, дрессируя их, превращая в своих рабов, а надо-то наоборот, записаться к Богу в рабы, прийти к Богу на свадьбу.
В честь кого, кстати, свадьба? Какой жених и какая невеста согласятся, чтобы гости были вонючие бомжи? Жених – Христос, невеста – и человечество. Мы званы на свадьбу не в качестве толпы, а в качестве невесты – одной-единственной. Нас Бог проверять не будет – Он будет нас любить, нас обнимать, нас вдохновлять, и давайте не толкаться на собственной свадьбе.
