В ЖЗЛ вышла книга Михаила Кунина (р. 1969) об отце Александре Мене. Огромная, 160 тысяч слов. ЖЗЛ Павленкова обычно давала брошюры по 15-20 тысяч слов, ЖЗЛ до 1991 года давали по 50-70 тысяч слов, а тут почти размером с «Анну Каренину». И это хорошо! Концептуально это тот же Ив Аман, только увеличенный в 5 раз. Объём большой за счёт обильного цитирования, это это своего рода хрестоматия, набор первоисточников. Всем, кому дорог отец Александр, это будет прямо настольная книга.
Ошибки в книге есть, начиная с забавной описки прямо в предисловии отца Александра Борисова, где Декларация Страгородского датирована не 1927 годом, а 1929. Но единственная большая ошибка — нравственная. В принципе, текст — как и у Амана — весь из себя округлый. Никого не обидеть. Замазать все конфликты. Антоний Мельников упомянут, а что он автор первого и самого злобного памфлета против Меня — не сказано, хотя сам памфлет описывается. Что в приходе были не только молитвенные группы, но и склоки между членами этих групп и просто между «москвичами» — не сказано. Благостность, благостность, благостность! Нет возражений. Текст, тем не менее, не слащав. Но в итоге оказался один козёл отпущения — отец Владимир Никифоров. Повторена многократно опровергнутая ложь о том, что он (и Сергей Маркус) виновники гебешных неприятностей Меня. Эту ложь распространял и распространяет настоящий виновник — Сергей Бычков, которому нужно на кого-то списать свои свершения. У меня на сайте об этом написано подробно, а тут просто резюмирую: Никифоров и Маркус в принципе не могли ничего сообщить гебешникам того, из-за чего отца Александра терзали на допросах. И совсем странная деталь — Карина Черняк заявила, что Маркус оформил доставку подпольной типографии на домашний адрес Меня. Что это за фантазия?
Впрочем, это всё мелочи, которые особого значения не имеют, все действующие лица уже давно живут другой жизнью, и слава Богу.
А вот концептуально, мне кажется, пора сказать вот что. Отец Александр видел свою задачу в проповеди Евангелия. Он ощущал себя одиночкой. Проблема в том, что одиночкой и первопроходцем он не был. Церковь в России уже была. Она была не просто полузадушенной и несвободной. Она была живая — и жизнь эта такая, что Церковь была и остаётся большой помехой на пути Божием. Не просто Евангелие в России не проповедовано, а оно проповедано криво. И не только в России. Да, несколько католиков отцу Александру помогали, честь им и слава. Сказано об этом в книге совершенно недостаточно. Но в целом и римо-католики, и протестанты, и православные второй половине ХХ века — это волна реакции. Второй Ватикан был не стартом, а финишем попыток модернизации. То же относится к катакомбной Церкви — она изначально была ультра-консервативной и в своей реакционности черпала силы для сопротивления. К счастью, отец Александр к ней реального отношения не имел даже в детстве — его воспитал не отец Серафим, а Елена Семеновна Мень, которая чистая беспримесная настоящая святая, в отличие от мифических Ксении или Матроны. И, конечно, двое невыразимо прекрасных людей — о. Николай Голубцов и о. Борис Васильев. Двое на пятнадцать тысяч... Эх!...
Так что тут по Черчиллю. Отец Александр Мень жил в матрёшке консерватизма. Ближайшая к нему — маленькая матрёшка обрядоверия и невежества прихожан и духовенства. Более крупная, объемлющая первую — матрёшка коррумпированного епископата. Ещё более крупная, всемирная — матрёшка христианства, которое постоянно отстаёт от современности, потому что боится свободы, диалогичности и открытости. И все реверансы католиков и протестантов в адрес Меня совершались и совершаются с большой осторожностью — он им так же чужд по духу как Шарден или Бонхоффер. Он слишком христианин.
