Если «рассказ о творении мира» это вовсе не рассказ о творении мира, а рассказ о преображении мира, превращении осколков Большого Взрыва в нечто гармоничное, упорядоченное, стройное, красивое — причём безо всякого насилия и без уничтожения хотя бы одного зайчика — то «рассказ о грехопадении» это рассказ о свободе. Не о том, как была создана свобода, а о том, как к ней подключили человека.
«Дерево жизни» — метафора крайне древняя, во многих текстах у куда более культурно продвинутых соседей евреев была, когда евреев ещё в помине не было. Вот «дерево познания добра и зла» отсутствует напрочь. Если аналогии — есть решение литературоведческих проблем, нет аналогий — ой.
Толкований того, что такое это несчастное дерево познания добра и зла, вагон и маленькая тележка. Первично другое: это не самостоятельный элемент, это парный элемент. Толкования, которые считают, что древо познания это просто другое название древа жизни, совершают недопустимое упрощение текста.
Два дерева заставляют вспомнить анекдот о еврее, который оказался на необитаемом острове. Через несколько лет на него наткнулись моряки и обнаружили, что еврей неплохо устроился: дом, огород, да ещё и две синагоги. «А почему две синагоги?» — спросили моряки. — «Ну как же? В одну я хожу, а в другую я принципиально не хожу».
Дерево жизни это очень просто: подходишь, ешь и ты бессмертен.
Дерево познания добра и зла кажется ещё проще: не подходишь и не ешь.
Двухфазное бытие мое. Ешь и не ешь.
Может даже показаться, что дерево познания это всего лишь языковая выворотка. Всё можно выразить положительно, а можно — отрицательно. «Утро доброе» — «утро неплохое». «Я человек» — «я не обезьяна». Но это лишь кажется, и образ дерева помогает вспомнить, что кроме моих соображений есть ещё другой человек, есть мир объектов и субъектов, и на многие из них не влезай — убьёт. «Убьёт» это полбеда, а целая беда — я могу убить. Словом, делом или помышлением.
Вот почему желание читать «Отче наш» без фразы «не введи нас во искушение» — не очень библейское желание. Всё равно, что сказать: «Не введи меня в рай, где будет дерево, к которому нельзя прикасаться».
Если дерево жизни мистики и богословы часто сравнивали с Христом — Он и есть «плод, дающий бессмертие», то древо познания вполне можно сравнить с ближним. Не лапай! Или, говоря сухим языком закона, у каждого есть право на неприкосновенность личной, приватной, частной жизни. Человек живёт на первом этаже и не задёргивает занавесок, а ты всё-таки не заглядывайся. Не пялься! Сейчас пялишься, завтра распнёшь.
«Добро и зло» это всего-навсего оборот, обозначающий всё в отношениях между людьми. («Меризм» — корень тот же, что в слове «мера», из русских примеров самый простой — «стар и млад»). Что такое «познать»? Да в том же рассказе несколькими строками ниже — «познал жену». Овладел! И обоим стало стыдно.
Иисус перед арестам сказал ученикам, которые размечтались про иконостас: кто будет изображён в верхнем ряду, кто пониже, чтобы поумерили аппетит. Мол, Я, конечно, царь царей, так что вы цари, но всё-таки одно дело царь небесные и его подцари, а другое дело цари земные. Земные господа доминируют и угнетают, а вы, ваши небесные величества, должны служить, как служу Я. И для наглядности стал мыть им ноги.
Вот что такое «непознание добра и зла». Не пытайся управлять другим! Другой — не объект, другой такой же образ Божий как ты. Святыня, так-перетак! Не саб, не хаб, не раб. Мы не рабы и, что не менее важно, не бары мы.
Что же, и женщиной обладать нельзя?!
Ну конечно! И тобой нельзя обладать. Сам собой обладай, это не порок, хотя самообладание и у подлецов встречается. А другим — не смей. Не смей править и управлять другим! И не давай управлять собой. Ты не неуправляемый, ты — не управляемый. Управляемые пусть вон, машинки будут.
И знаете, что? Если не лезть в познаватели добра и зла, то как раз и начинается самое вкусное — познание мира, познание другого, и — та-там! — познание самого себя. Добро пожаловать в рай!
