«Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк 8:38).
Что такого стыдного в христианстве?
Мы пришлю сюда, и это уже стыдно. Правы люди, которые говорят: «Зачем ходить в церковь? Если у меня в глубине души есть вера, если я наедине с Богом разговариваю, зачем мне ещё куда-то ходить? Что за коллективизм, словно в пионерском лагере? Вместо читать вслух книжку — Евангелие? Кружки какие-то…». Они правы больше, чем думают, потому что прилюдно совместно молиться это как публичный свальный грех. Люди не могут интимно заниматься интимным, им нужна дополнительная стимуляция — преодолеть запрет, табу стыдливости. Эксгибиционизм, брр.
Когда приходит веры, есть такой момент перехода, перескока, когда мы ещё чуть-чуть смущаемся — встать на колени, перекреститься — но преодолеваем смущение, и вскоре уже крестимся-кланяемся как дятел стучит. Нам кажется, что стыдно не быть верующим.
Евангелие напоминает, что нормы нашего мира — ненормальны. Ненормальный же мир, и вера наша не просто вера в то, каков Творец мира, но и в то, каковы мы, творения Божьи. Бог нормален, а мы-то нет. Нормально всем быть вокруг Бога и в Боге. Нормально жить в таком мире, где нет деления на интимное и публичное, на запретное и дозволенное, где нет ни табу, ни стыда.
Мы живём в мире, вывернутом наизнанку, и явление Христа, явление нормы в этом мире оказывается вывороткой, крестом, ненормальностью. Бог — уголовник, террорист, экстремист. Ишь, возлюби врага — понятно, на кого работает. Крест — пятая колонна Неба.
Конечно, мы, принимая благодать веры, её приспосабливает к этому миру. Ах, Ты есть? Господи, помилуй! Что в переводе с языка подсознания означает: дай, пожалуйста… ммм… денег. Ещё, пожалуйста, дай ещё немножко денег… И ещё власти, лучше кусочком, но можно и нарезать.
Стыд и срам. Были просто грешники, а стали верующими — прибавили к греху лицемерие, самообман и половинчатость.
А если быть святыми? Будет вдвойне стыдно. Никого не победим, никого не защитим, у всех будем мешаться под ногами. Да милостыню подать — уже неправильно, с точки зрения мира сего. Что уж говорить о прощении всех и вся… Мир в принципе не возражает, но надо же знать меру и время, а прощение по Христу вечно неуместно и не вовремя. Истинное христианство всегда как князь Мышкин — ну, идиот же. Сосед бросил окурок, а я возьму и подберу, не сказав ему ни слова — глупо же? Так всю планету можно погубить, завалят же окурками.
Мы всё думаем о кресте как о страдании, а крест это не всегда страдание. Обычно это смешная глупость, вздор. Ну, для окружающих. Неразумная глупая доброта. Просто у нас глаз привык к величественным изображениям разных гениев: ах, Иисус перед Пилотом! Рафаэль, Греко, Ге… вдохновительно! А было это просто глупо, и все, включая апостолов, чувствовали себя неловко. И отпустить этого Клоуна нельзя, и не отпустить нельзя.
Христиане чаще гордятся тем, чего надо стыдиться. Своей косностью, реакционностью, заторможенностью, в общем — мы подражаем Прокрусту, стараясь уложить весь мир на ложе нашего умишка, а не Христу и мудрости Креста. А ну как Бог на Страшном Суде нас будет судить по нашим стандартам? Ничего ж не останется. Нет уж, лучше смириться с тем, что во Христе Бог навсегда опустился на недосягаемую глубину, и что не надо стыдиться опускаться в бездну милосердия и прощения, а радоваться, что бесконечность пришла и есть, пусть и не там, где бы нам хотелось, а там, где Бог живёт, в Царстве Христовом.
[По проповеди 30 марта 2003 г.]
