«Иисус сказал: Двое будут отдыхать на ложе: один умрет, другой будет жить. Саломея сказала: Кто ты, человек, и чей ты (сын)? Ты взошел на мое ложе, и ты поел за моим столом. Иисус сказал ей: Я тот, который произошел от того, который равен; мне дано принадлежащее моему Отцу. (Саломея сказала:) Я твоя ученица. (Иисус сказал ей:) Поэтому я говорю следующее: Когда он станет пустым, он наполнится светом, но, когда он станет разделенным, он наполнится тьмой» (евангелие Фомы, 61).
Надо помнить, что разбивка на отдельные изречения — забота исследователя, читателя. В этом случае первую фразу многие историки предлагают читать независимым изречением. Тогда диалог с Саломеей начинается с её имени, а поставили его после изречения о двоих просто по ассоциации: в обоих изречениях упоминается ложе.
На самом деле, это не очень принципиально, по той печальной причине, что весь разговор с Саломеей с трудом поддаётся истолкованию. Более того, указание на то, что мы правильно понимаем, кто какие реплики в этом диалоге говорит. Может быть, обе фразы принадлежат Саломее.
Соединение диалога с афоризмом о различии судеб могло произойти не только из-за слова «ложе», но и потому, что оба текста основаны на противопоставлении: первый противопоставляет жизнь и смерть, второй свет и тьму.
Первая фраза вполне заслуживает отдельного рассмотрения. Она, конечно, заставляет вспомнить Лк 17:34:
«Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится;».
Даже Гейтеркол замечает (хотя и мимолётно), что в данном случае текст Фомы вторичен по отношению к тексту Луки.
У Матфея та же мысль о разнообразии судеб выражена без постели и, в общем, изящнее: 24:40 говорит о двух мужчинах, работающих в поле, а 24:41 о двух женщинах, работающих с жерновами.
Лука меняет порядок: сперва женщины при жерновах, потом мужчины в поле. Но перед этим — про кровать, а перед кроватью — о том, что погибнет тот, кто бережёт свою душу, спасётся же тот, кто губит её.
Что связь с текстом о Саломее может быть случайной, следует прежде всего из того, что первая-то фраза говорит о двух мужчинах.
Смысл изречения, взятого отдельно, очевиден: внешне люди похожи, а внутри все разные. Это, между прочим, целая революция в самопознании, в антропологии, в психологии. Есть и контрреволюция, конечно: многие люди до сих пор убеждены, что различие форм важнее или что внутри все одинаковые.
Боувен считал, что у Фомы мысль теряет связь со Вторым пришествием, а у Матфея и Луки это противопоставление двух людей именно в «малом апокалипсисе». Ведь Фома говорит не о «будет взят», а просто «умрёт», а умереть можно в любой момент. Но сила евангельской апокалиптики в том, что для неё Суд и Второе Пришествие — и частица, и волна. Как и Царство Божие, которое ведь «приближается». Граница между грядущим общим судом и личной судьбой исчезает. Как в притче о богаче и Лазаре или о внезапно умершем богаче: умер Ефим, вот и Страшный суд с ним. Бог дал, Бог взял — взял в момент смерти.
Считать это изречение не зависимым от рассказа о Саломее тем более разумно, что в рассказе о Саломее тема жизни и смерти отсутствует.
Напротив, эта тема есть в предыдущих пяти изречениях эта тема есть. Тогда перед нами последовательность из шести афоризмов, объединённых одной идеей. Начинается с противопоставления мира сего, который кажется живым, а духовно мёртв, ученику Иисуса (56), затем притча о Царстве, в которой говорится о том, что пока праведные и грешные живут бок о бок, лишь в конце сорняки будут уничтожены — грешники умрут вечной смертью (57). Напротив, праведник обретёт жизнь (58). Праведность в том, чтобы смотреть на Иисуса, кто на Него смотрит, не умрёт (59). Чтобы не умереть, надо найти «место в покое» (60). И вот, наконец, завершающий аккорд: но даже в покое надо сохранять бдительность, чтобы не умереть.
Афоризмы подобраны вполне логично, тщательно, мысль не топчется на месте, а развивается. Начиная с рассказа о Саломее, идёт другая тема — о грешниках, не о праведниках, и совершенно другой образ, противопоставление пустоты и полноты.
А про отдых и покой всё просто: можно отдыхать от поклонов, от чтения, от воспитания детей, от думания, - от всех и от всего, кроме Бога. Бог и есть лучший, подлинный и вечный отдых.
