«Иисус сказал: Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком» (евангелие Фомы, 7).
Одно из самых загадочных изречений евангелия Фомы. Конечно, сразу вспоминается анекдот про миссионера, который повстречал льва и взмолился Богу, чтобы лев стал христианином. Просиял свет, лев опустился на задние лапы, передней лапой перекрестился и сказал человечьим голосом: «Благодарю тебя, Боже, что Ты послал мне на обед сего проповедника святого Твоего благовестия!»
Вообще, в евангелии Фомы 11 «макаризмов», «заповедей блаженств» — и эта первая (другие: 18, 19, 49, 54, 58, 68, две в 69, 79, 103).
Образ льва, как и любой другой, имел огромный веер значений, но важно, что в послании ап. Петра лев — это лев из псалма 21, символ зла. Христа со львом отнюдь не сравнивают, не читали тогда «Хроники Нарнии».
Не «человек есть то, что он ест» (это вдохновляло людоедов), а то, что человек съел, становится человеком. Платон сравнивал разум с дрессировщиком, который должен обуздать льва — страсти. В одном из псалмов коптских манихеев говорилось: «Я победил льва в себе, наносившего мне раны, изверг его из души своей». Один из комментаторов возражал: Иисус отнюдь не был аскетом и не призывал к аскетизму. Верно, однако, к распутству Иисус тоже не призывал, а главное: кто сказал, что аскеза это обязательно про еду и питьё?
Иисус, действительно, не ставил кулинарию на первое место, но кто сказал, что первое место должно быть за кулинарией? Можно не пить, можно говорить тихим от изнеможения голоса, и при этом быть львом рыкающим. Уж христиане-то это много раз демонстрировали. Так что заповедь остаётся в силе: зло такая штука, что лучший дрессировщик не тот, кто сделал зло кротким, своим инструментом, а тот, кто истребил это зло вместе с кончиком его хвоста, вместе с тапочками. Сам себе лев, сам себе и дрессировщик.
Богослов Дидим Слепец (IV век), комментируя псалмы, заметил, что рациональный, уравновешенный человек, который превратится в разъярённого льва, потому что его оскорбляет или дразнит какой-нибудь тролль, проклят, ибо горе человеку, которого съедает лев. Дидим явно цитирует тут эти самые слова евангелия Фомы. Человек, съевший льва, это человек укротивший, уничтоживший льва в себе, а человек, которого съел лев, это человек, поддавшийся гневу.
«Тихие», «укрощённые», «действующие добром», «победившие страсти»— всё это лишь признаки кротких. А в чем их сущность? Как они действуют — можно описывать до бесконечности, но надо понять, в чем суть, тогда всё остальное не надо будет заучивать, само придёт. Заповедь и объясняет эту суть. Все блаженства построены по одному принципу: сопоставления временного и вечного (это выпукло в Евангелии от Луки). Плачущие ныне — утешатся в Царстве. Нищие здесь — получат Царство. А кроткие здесь — наследуют землю. То есть, кроткие — это лишь отрицательная черта. Кроткий — тот, кто должен наследовать землю, но пока наследства не получает. Причём — именно землю, не Царство Божие!
Так мы понимаем, почему о Себе Иисус говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток». Это не просто характеристика Его темперамента, это исповедание Его как Спасителя: Спасителя, пришедшего в Своё наследие как нищий, не как наследник, но как попрошайка. Поэтому не узнали Его — поэтому христиане здесь, в мире, который принадлежит по праву им, как детям Божиим, нищие. Мы ничто не можем назвать своим, хотя всё — наше. Мы должны жить как жил Спаситель: не претендуя на Престол Славы. Марк Твен сочинил трогательный рассказ о принце, который оказался среди нищих и первое время всё очень выскакивал, заявляя о своём величестве — потом понял, что благоразумнее помалкивать, а закончил уже не благоразумием, а кротостью — обретя трон, не расстался с трезвостью.
