«Ученики его спросили его; они сказали ему: Хочешь ли ты, чтобы мы постились, и как нам молиться, давать милостыню и воздерживаться в пище? Иисус сказал: Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого. Ибо все открыто перед небом. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего сокровенного, что осталось бы нераскрытым» (евангелие Фомы, 6).
Евангелие от Матфея (Нагорная проповедь) говорит о милостыне (ст. 1-5), молитве (ст. 5-15) и посте (16-19). Правда, у Фомы ещё о чистой и нечистой пище (именно это подразумевается под «воздерживаться»), но и у синоптиков об этом есть знаменитое «не входящее в уста» (Мк. 7, 18).
Фома, на первый взгляд, даёт ответ лишь в ст. 14, где Иисус «в лоб» запрещает поститься, молиться и подавать милостыню. Из этого можно сделать вывод, что Евангелие Фомы отражает позицию не христиан, а других каких-то верующих, для которых телесная практика и, видимо, само тело было чем-то незначущим. (F. F. Bruce. Jesus and Christian Origins Outside the New Testament, p. 119).
Однако, недурно бы присмотреться к Нагорной проповеди. Если бы Иисус просто призывал поститься, молиться и давать милостыню, она была бы нагорным занудством. Иисус говорит совсем о другом: не надо ханжить. Надо так поститься, благотворить и молиться, чтобы этого никто не видел. Даже более того — чтобы ты сам не сознавал, что ты делаешь. чтобы правое полушарие не понимало, что делает левое (Мф. 6,3). В этом смысле, слова 14 ст. Евангелия от Фомы выражают ту же мысль чуть острее: пост грех, молитва неугодна Богу, милостыня зло. Вот поставить перед каждым словом в прямых скобках «показное» — и всё становится на свои места.
Однако, точно ли нет логической связи между вопросом о посте, молитве и милостыне и словами Иисуса в Фоме, 6: «Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого»? Позвольте, но ведь ханжество и есть ложь. Более того: ханжество, показное благочестие есть именно делание напоказ того, что человек на самом деле ненавидит». Если человек занимается сексом напоказ, эксгибиционистом, то не потому, что любит секс или своё тело. Напротив, так не любит, что вынужден искать одобрения у окружающих. Ровно об этом апостол Павел: «Что ненавижу, то делаю» (Рим. 7, 15).
Как завершение этой мысли абсолютно логично использование поговорки: «Ибо все открыто перед небом. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего сокровенного, что осталось бы нераскрытым». Это изречение есть и у синоптиков, у Луки даже дважды (как и у Фомы — ещё в предыдущем стихе). У Мф. 10,26 эта фраза подбадривает проповедовать — мол, услышали втайне, говорите вслух. Довольно натянуто — в сравнении с Евангелием от Фомы. Ведь если речь идёт о проповеди, то фраза абсурдна: коли тайное станет явным, то зачем суетиться? Оно и без нас станет явным. Здесь же речь идёт совсем о другом: не надо лицемерить, не стоит тратить силы на маскировку дряни и сомнений, которые внутри. Бог всё равно за кулисами, а не в зале, Он всё видит. «Перед небом» — перед Богом, а вовсе не перед людьми обнаруживается тайное. Где Бог, там и явь. В общем, как сказал бы психотерапевт: расслабьтесь. Всё самое дурное, что хотелось бы скрыть, и так прекрасно известно. Ну и что? Не катастрофа!
Не только Бог, но и люди отлично знают всё гадкое, что у нас внутри. Вот тут и вспоминается «не входящее в уста». Люди слышат нас — и уже поэтому знают всё то, что мы надеемся скрыть. По самим интонациям голоса — как яичницу с ветчиной легко опознать по запаху. Люди, правда, не так уж нам и важны: могут плюнуть раз-другой, но затем сразу побегут по своим делам и о нас забудут. У них тоже ведь внутри эгоизм-с... А Бог знает всё наше гадкое, но не плюнет, а обнимет и поцелует — если бы не будем душиться и помадиться, напоказ молиться, поститься и благотворить.
