Западное христианство — «сонное царство». Так писали отцу Александру о Западе уехавшие, он поддакивал и удивлялся:
«Неужели так и в других конфессиях? Или подобную обстановку создают потомки эмигрантов?»
Впрочем, тут же ставил вопрос (ответ) шире:
«Быть может, вялость духовной жизни на Западе связана с безраздельным господством буржуазного сознания (в широком смысле). Смерть близких, быстрое течение времени, казалось бы, могли излечить от этого, напоминая, что жизнь коротка и в ней должно осуществиться Главное».
«Сонное царство» — это всего лишь обычная ненависть к свободе заставляет так говорить о Западе. Это антизападничество в приличной упаковке. Ровно то же у Константина Леонтьева: ах, неужели шлемоблещущий Котангенс был только ради того, чтобы Вася Пупкин мог спокойно чай пить.
Но благородный Кьеркегор отвечал Леонтьеву прежде Леонтьева (Леонтьев уже сотый клон де Места): Вася Пупкин сегодня чай пьёт, а внутри Авраам с Богом говорит, а шлемоблещение — ну его на фиг, от него люди дохнут. И совершенно неблагородный и даже слегка гнусный Розанов подтверждает: шлемоблеску провалиться, а чаю быть!
Апелляция к «Главному» не убеждает. Это цитата из Лойолы, из разнообразных набожных пособий — как поговеть, как дать себе нашатыря духовного и причаститься смиреннободро. Мол, материальное мешает духовному. А отсутствие материального духовному не мешает? Ещё как! Поэтому и сказано раздать имение нищим, а не спалить к такой-то матери.
Свобода приходит не нагая, свобода приходит спокойная. С точки зрения шлемоблещущих — сонная какая-то она, эта свобода. То ли дело война! Громыхает, аж жуть.
С точки зрения десантника, бьющего себе об голову пивной бутылкой в фонтане парка Кой-кого, Мень — сонное царство. С точки зрения математика или теорфизика — скорее, тоже.
Запад не сонное царство, а свободное царство, и к Небу это относится, хотя Небо отнюдь не Запад, а чуть вбок, в бок и вверх. Просто упаковка гламурная, деликатненькая, а под ней такое, что Тютчеву в страшном сне не снилось. Но без мордобоя, это да.
А российская и не только российская уверенность, что «у нас душевно», «за нами будущее», «мы их уроем, похороним, закопаем» просто путает пьяную драку и бросание понтов с жизнью и Главным.
Буржуазное сознание, вещизм, потребительство, механизм-сатанизм есть дело, конечно, нехорошее, только оно более всего не на Западе. Капиталисту и его несчастным наёмным рабам не до буржуазности, они работают. Буржуазное сознание, уже Бердяев в 1920-е отмечал, торжествует там, где торжествуют ленины, гитлеры, путины. Буржуазность предпочитает порядок, а не свободу, но выбор-то не между порядком и свободой, а между вкалывать и прикалываться. Ленин великий приколист, и все эти шлемоблещущие — приколисты.
А буржуа… Необходимость командовать, конечно, не улучшает характера. Но всё-таки это командование на производстве, а не на фронте. В церковь такой человек приходит не освятить оружие или болонку, а потому что верует. Не верует — не приходит, это огромное завоевание буржуа, право не ходить в церковь из-под феодальной палки. Как право не ходить в магазин, если нет денег.
Многие любят ходить в магазин, хотя денег и не предвидится, но всё же магазин строится для тех, кто с деньгами, и без них закроется. Так и церковь — для верующих, а нет веры — нет и церкви. Так ведь хочется как-то гарантировать, чтобы и без веры религия не исчезла. Не выйдет, и слава Богу. Главное на то и главное, чтобы его нельзя было гарантировать. Оно гарантирует, а его не застрахуешь.
Собственно, Мень именно на это свою жизнь положил — чтобы в бушующем болоте приколизма, цинизма, пофигизма, просто пьянства и военного городка было сонное царство, в котором Иисус молится до кровавого пота, а апостолы спят от усталости. Сон от усталости святое дело. Только, чур, уставать не от греха, а от чего-то как минимум буржуазного. Главное-то оно и в буржуазном совершается, и интеллигентское приветствует, и рабоче-крестьянское целует. Лишь бы дышали Словом Божьим, а не перегаром, ложью и кровью. А ежели дышат дорогим парфюмом? Ну, сам по себе дорогой парфюм не преступление, вон – Христу им ноги мыли. Не надо плевать в буржуазный колодец, он в любом случае лучше феодального штыря и рабовладельческого креста.
