«Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет» (Евр 11:8).
Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет
Когда Павел перечисляет героев веры, он идёт по нисходящей, от большего героизма к меньшему. Авраам совершил невероятное: из центра цивилизации в глушь. Дауншифтинг. Это сейчас Харран страшная дыра, а был ого-го. Позднее переправили, что Авраам уходит из Ура, потому что Харран запустел уже в древности. Из захолустной дыры уйти, какой в этом героизм?!
Авраам уходит далеко на юг, он не останавливается в нынешней Сирии, он не селится на побережье, он селится в захолустье. Не процветание, не стабильность, а свобода.
Авраам это первый блудный сын, и, вполне возможно, отец Авраама глядел ему в спину очень недовольно. Дети тогда были накоплениями к пенсии.
Матфей делится родословную Иисуса на три равных части, и эти части как суживающаяся воронка. Авраам идёт в неизвестность, Давид идёт к власти, возвращение из Плена это подарок власти, это вообще не «навстречу», и это не один, а много.
Это как в истории христианства: были века, когда христиане шли в неизвестность, потом Средневековье, когда мы шли во власть, теперь же нам уже и власти не нужно, мы просто ищем, в лучшем случае, какого-то идеального прошлого, чтобы копаться в нём как дети в песочнице.
Но придёт и в нашу песочницу — к каждому! — Бог, и тогда начнётся наш главный путь. Потому что песочница это вовсе не тупик. Это очередное детство, и в песочнице люди искали уже не Обетованной Земли. Зачем? Они в ней жили, и, если были трезвы, понимали, что это отнюдь не то, ради чего Бог разбудил Авраама. Неплохая песочница, не хуже, чем у соседей — ну, малость победнее, но на каких-то этапах, в каких-то городках живи — нормально! Жена, дети, павлины! Но люди искали чего-то и кого-то. Искали сверх нормы. Спасителя от чего-то, что трудно назвать гибелью, потому что гибель это когда ты йок, а другие плывут, но а тут душу бередило то, что все — йок. Когда все обречены, это не гибель, не завидно. Перед могилой все равны. Равны, но не едины! Могила не объединяет, наоборот! Могила отравляет домогильное существование. Зачем говорить, есть всё кончится небытием? Если и сейчас ты существуешь лишь как часть семьи, народа, страны?
Вырваться из «быть частью» в «быть собой»! Чтобы быть единым с другим, нужно освободиться от другого, стать собой. Утром свобода, к полудню единство. Враги человеку домашние его, пока человек в их власти, зависим от них. Тут-то и оказывается, что путешествие Авраамово кончилось, что Авраам зашёл в тупик, пусть и Святой, и других привёл, и вот теперь уже в тупик приходит, проламывая его, Бог.
История духа как воронка, от материальной шире к духовной точке, за которой — безграничная вечность и любовь.
Один человек верует и с этой верой убивает жителей земли и захватывает землю. Другой человек верует и с этой верой помогает вражеским шпионам захватить свою страну. Это — Раав, которая предала свой народ и помогла евреям, а заодно вошла в генеалогию Спасителя. Оказывается, вера может вести к предательству, вера в Богу побуждает предать идеалы национальные, государственные, коллективные. Так ведь Раав была блудница — то есть, её народ её опустил и устроил ей групповое изнасилование. Кто жил и мыслил, тот не может не чувствовать себя немножечко Раав.
Обращение к Богу есть предательство ближних. Авраам предал отца, ушёл от него. Бог ответил Аврааму, предав Самого Себя: Иисус идёт от Отца, уходит от Отца по воле Отца, уходит как Авраам, чтобы стать родоначальником нового народа, основателем новой страны, царём нового Царства. Мы ищем Бога и находим, но, приходя к нам, находит ли Бог нас? Нас как Своих, нас как не земных, нас как неземных? Мы предали земное отечество ради небесного? Оставили царство эгоизмов ради Царства Божия? Мы вошли в Царство Божие, которое не Римская империя, где кесарь и рабство? В Царстве Божием Распятый и воскресение — мы согласны жить между распятием и воскресением? Хватит веры?
Кто-то верой ходил по пустыне, а мы верой будем ходить по городским улицам, но духом быть словно в пустыне, то есть, заглядывать за горизонт, делиться водой и как крупицы манны принимать крупицы благодати, которую не закатать в консервы, не отложить в холодильник до завтра, но которая превращает сегодня человеческое в завтра Божие.