«При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. » (Мк 9:5).
Автор евангелия надеется, что читатель вспомнит рассказ о творении мира: Бог смотрит и говорит то же, что апостол Пётр. Хорошо!
Как можно сказать «хорошо», если впереди были мировые войны и жуть урановых рудников, лжи, мещанства? Как можно сказать «хорошо», если впереди Голгофа? Как же должно быть плохо, если сознание так закрывается от будущего, от последствий, выхватывает один светлый момент?!
Вот если бы Спаситель родился в наше время, прославился умом и сердцем, явив миру Хокинга, Джобса и далай-ламу в одном лице, и с кафедры ООН, через интернет и бумажные носители объяснил людям… Это было бы «хорошо»! Обошлось бы без Голгофы.
Не обошлось бы, не объяснил бы. Прославился бы — вот это вполне возможно. Не той славой, которая «у Отца», «во веки веков», а той, которую нужно каждые пять минут замерять.
Зато без страданий. Без издержек. Без извращения. Инквизиции бы не было.
Впрочем, какая связь? Была бы, конечно. Иисуса ведь убила именно инквизиция, и слово даже использовалось, римляне же. Уж чего-чего, а по части убить кого-нибудь нас учить не надо.
Только смысл не в том, чтобы понизить уровень зла, лживости, самообмана, а в том, чтобы каждый человек уже здесь и сейчас мог сказать «хорошо нам здесь быть».
Не «мне хорошо», а «нам хорошо». Мне-то может быть хорошо там, где всем остальным плохо, и именно потому, что остальным плохо. Отдыхаем на дешёвом контрасте.
Не на Фаворе, не на Сионе, а — как сказал Господь самарянке? Не на этой горе, не на той горе, а повсюду. И в урановом руднике? Да, и в нём. И у параши? И у параши, стоит она в Освенциме или в Москве.
Отсюда жутковато у апостола Петра, когда он вспоминает Преображение и сразу после этого призывает повиноваться властям — призывает, конечно, потому что власти были такие… Которым трудно повиноваться. Которым чем больше повинуешься, тем они шире пасть разевают. Не лучше ли выбить им хотя бы один зуб и погибнуть орлом, а не мокрой курицей? Ты же не один!
Не лучше. Именно потому, что не один. Не пример героической гибели от безнадёжности, а надежда — вот что «хорошо». Если, конечно, надежда настоящая, а не пускание пыли в глаза, вечное «завтра», «вот-вот поднапряжёмся», «пилите, чуть-чуть осталось».
В Освенциме был святой психолог, который помогал — профессионально, как психолог — другим надеяться. Плохо нам в Освенциме? Плохо. Но хорошо нам в Освенциме — быть. Быть. Знать о Голгофе и всё же быть. Не «умирать», а «быть». Умирать или не умирать от нас не зависит, первый шаг человек есть шаг к смерти и прочий стоицизм, а быть или не быть от нас зависит. Быть — быть с другими, быть сердцем, быть надеждой, быть человеком.
Даже у Креста Матерь Божия сказала бы: «Хорошо нам здесь быть». И мы вместе с Ней, преодолевая смущение и судорогу, повторим, что да, хорошо. Быть — быть со страданием и горем, быть с умиранием и болью. Быть всем существом, не какой-то частью, только тогда и «хорошо» это осуществится.
Хорошо быть не там, где всё спокойно, где счастье, где равновесие, а хорошо быть там, где совершается прорыв любви в мир ненависти, и быть так, чтобы дать место любви там, где ей места нет.
С Фавора и Голгофы, с преображения, распятие и воскресение возможность быть открыта каждому. В несчастье, болезни, бедности, и не только нашей, но и чужой, где мы ничем, казалось бы, не можем помочь — хорошо ли нам там быть?! И всё-таки хорошо!
Быть так, чтобы без слов было ясно — этот мир разомкнут. Во мраке есть свет, в нищете есть Бог, в болезни есть надежда, в рабстве есть свобода. Утешение и свет могут быть в самых мрачных закоулках, если там есть человек, способный быть человеком, способный опознать Бога, различить свет, хотя вроде бы никто ничем не сияет, не блестит.
Далеко Фавор, а свет Фавора близко для веры. Веруешь? Значит, ты есть, значит, скажи и себе, и другим, что хорошо нам здесь быть, вопреки всему и благодаря Одному. Быть, а не казаться. Быть, а не злиться. Быть в бесконечной благодарности Богу, а не скукоживаться как шагреневая кожа, исполняя свои и чужие желания.
Хорошо нам здесь быть — быть в мире мрака, в мире несправедливости, в мире лжи, потому что верой мы становимся в мире насилия, лжи и розни бытием Божиим, не доказательством бытия Божия, а частью бытия Божия, частью Божьей правды, бесконечной большей, чем любая другая — социальная, экономическая, философская — быть с вечностью, быть с Воскресением, быть с Духом Святым.
