«Вышли фарисеи, начали с Ним спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его» (Мк. 8:11).
Этот эпизод задаёт тональность последующему тексту, и тут у Марка, конечно, сюжет, построенный на том, что Иисус — Неизвестный, Некто в Маске, закономерно противопоставляет жизнь в маске — лицемерию. Маски бывают разные до противоположности. Иисус — не маска Бога, но смирение Иисуса — маска, маска, которая должна обезопасить не Иисуса, а тех, кто с Ним встречается.
Закваска Иродова — тоже лицемерие, только светское. В любом случае, речь идет о том, о чем Бердяев говорил: ужас в том, что в человеке очень мало человеческого. Человек вечно носит личину, боясь открыть своё лицо и ближним, и Богу, и самому себе. Человек пытается пойти наилегчайшим путём: механическим. Лицемерие есть и попытка откупиться от Бога физиономией, жестом, обрядом. — отсюда «вдруг»: «какой выкуп даст человек за душу свою».
Лицемерие есть двуличие: просить знамения не потому, что хочешь знамения, а потому, что хочешь распять этого человека.
Лицемерие есть обрядоверие: совершать обряд не потому, что сердце этого просит, а потому что хочешь обрядом защитить сердце от Бога.
Лицемерие, наконец, есть недостаток веры: просить знамения, не веруя в него, уважать Предтечу, но рубить ему голову, не веря в его «предтечность».
Лицемерие есть агрессивность: ну хочешь ты мыть руки перед едой — мой, но не требуй этого от других (как фарисеи от апостолов). Не видишь в Иисусе Христа — не видь, но зачем же пытаться «сорвать с него маску».
Именно лицемерие как маловерие в центре главы. Апостолы не случайно буквально истолковали слова Христа о закваске фарисейской: они думали о хлебе, даже после двух чудес умножения хлеба не веря в то, что всегда будут иметь хлеб. Они в третий раз проявляют недоверие. Иисус это видит, потому и заводит речь о закваске фарисейской. «Как же не разумеете» и относится именно к разумению того, что Бог всегда даст все, что нужно. Нужно будет знамение — даст знамение, даст хлеб, даст жизнь.
Даст и знамение Ионы пророка — правда, у Мк это опущено. «Знамение Ионы пророка» — и трёхдневное пребывание Христа во гробе, подобное трехднёвному пребыванию Ионы в чреве кита. Однако, по объяснению Лк., это и просто сам факт Боговоплощения: Иисус среди иудеев — фарисеев и апостолов равно — как Ионы среди ниневитян. Величайшее чудо, подтверждающее Христа — то, что в Него хоть кто-то и как-то уверовал. Ведь и то, что ниневитяне уверовали, невероятно (и было лишь в книге): все равно, как в Нью-Йорке все жители ринутся в православную церковь, к совершенно чужому для них религиозному очагу, услышав проповедь Блюма.
Рассказ об исцелении слепого показывает духовное зрение как физическое. Апостолы, сейчас следуя за Иисусом, видят его нечётко, путают человека с деревом (8.24). Лицемерие плохо не только тем, что не дают видеть подлинное лицо лицемера, оно мешает и лицемеру — сквозь маску не много разглядишь, слишком много сил уходит на ношение маски.
Исцелив слепого, Спаситель повторяет исцеление на учениках — «Вы за кого почитаете Меня» = «Кем вы видите Меня?» Петр прозревает наполовину — он видит в Иисусе Христа (хотя, конечно, «как дерево» — он еще не видит, что такое Христос в полном смысле слова)…. Слепого Спаситель исцелил, плюнув в глаза — апостолов, начав объяснять им о Голгофе. Они и восприняли это как плевок в глаза, плевок в свои чаяния и надежды.
Вопль Петра — «начал прекословить» — не надо Тебе погибать — лицемерен в самом глубоком смысле: он не хочет смерти Иисуса не из любви к Иисусу, хотя сам чувствует эту любовь и для себя объясняет свой порыв любовью к Христу, а потому, что глубоко в душе не любит Иисуса настолько, чтобы любить Его миссию, чтобы любить Его целиком, включая Его смерть и гибель, чтобы смиренно принять волю Любимого — умереть (о любви к человечеству уж не будем говорить). И ведь мог бы промолчать — и молчание есть единственно возможный ответ на неразрешимую задачу: не желать смерти Христа и не сопротивляться воле Христа одновременно.
Всё это и описывает Иисус: «Ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Это — лицемерие: под видом любви восставать против любви. Отсюда логичность завершения главы: надо погубить жизнь свою, т.е. сорвать с себя — в крещении — ту маску, которую мы считаем своим «я», своей «жизнью» — тогда мы обретём своё истинное лицо. Не стыдиться Христа распятого — означает быть собой. «Не вкусят смерти» — те, кто умрёт при жизни, погубив свою душу.