Притча о блудном Боге
Притча о блудном сыне описывает три праздника, три пира.
Первый — праздник Молодости. На пенсию надо уходить лет в двадцать, отгулять своё, а потом уже, в старости, можно и работать, всё равно гормоны уже не те. Промотать, что есть, потом уже нечего будет проматывать. Доставить удовольствие и себе, и окружающим. Он же кутил! Нету заповеди «не кути»! Торжество любви, милосердия, веселья.
Второй праздник — праздник Старости. Торжество справедливости, дисциплинированности, ответственности, получивших, наконец, то, ради чего корячились, стиснув зубы. Об этом празднике мечтает старший брат, состарившийся, видимо, уже в колыбели. Исав, который не продал своих прав! Исав, который презрительно смотрит на вернувшегося Иакова. Это праздник фарисеев, ханжей, скопцов не Царства ради Небесного. Ужасно богословский праздник. Космического масштаба, планетарного. Стол от края до края вселенной, на нём левиафан, которого хватит на всех… Правда, за столом меньше сотой части процента человечества, но кто ж виноват! Звали всех, а они вона… сблудили! Вот и выходит планетарный праздник в планетарии, и левиафан жестковат, словно козлёнок…
Третий же пир — пир Божий. Собственно, именно на него собираются верующие в Воскресение Христово. Литургия — не пир фарисеев, не религиозный обряд. Литургия не отменяет фарисейства, не отменяет старшего брата — есть целая неделя, чтобы быть фарисеем. Литургия и не пир младшего брата, этот уж найдёт и внутри фарисейской недели возможность повеселиться. Для литургии вообще нет времени и места, это мы против законов физики попадаем в какое-то ничто между мгновениями, где к нам выбежал навстречу Бог. Блудный Бог — потому что Бог не должны выбегать навстречу человеку. Он должен сидеть на херувимах и обмахиваться серафимами, а не кричать: «Ура! Сифилитик нашёлся!»
Блудный Бог — это главный персонаж притчи, не названный, потому что этот персонаж притчу рассказывает. Иисус — вот Бог, который выбежал навстречу человечеству и говорит: «Всё моё — твоё!» «Примите, ешьте, это Тело Моё, за вас ломимое, это Кровь Моя, ради вас наливаемая на штемпельную подушку».
Как старший сын, любой порядочный человек должен пахать, творить, терпеть. Днём. Ночью любой порядочный человек должен быть младшим сыном, а то с ума сойдёт, да и детьми не обзаведётся. Днём — торжество дисциплины, ночью — торжество любви. И где-то в нигде, в каждую секунду никогда человек — Бог, Сын Божий, принявший «всё моё», сказавший «аминь», и, разумеется, ответивший не как свинья, забиранием на престол Божий, а ответивший «и моё — твоё, Боже!»
Все течёт, всё изменяется, кроме того, что не существует как «всё», а присутствует в нашей жизни чудом. Всё Божие — наше. Божья любовь — наша любовь, Божье милосердие — наше милосердие, Божий крест — а вот тут стоп, потому что Божий крест всё-таки крест Божий, а наши кресты так… крестики с ноликами. И мы, расставив все крестики с ноликами, бежим к Богу и говорим: «Я недостоин играть с Тобою, да и боюсь, а всерьёз Ты со мной не хочешь, потому что раздавишь сразу… Я недостоин быть в штате Царства Твоего! Прими меня фрилансером Твоим!» А Он повторяет: «Что за вздор! В моём Царстве нет ни штатных, ни внештатных, да и царство оно только с точки зрения, тех хочет на троне сидеть… А вот лучше Сын Мой и Дух Мой, прими, радуйся и радуй других!»
[По проповеди 28 февраля 2016 года]
Далее
