Апатичность как самосохранение

Русский человек апатичен всегда, не считая времени, когда он возмущается апатичностью русских людей. Эти моменты текут почти непрерывно один за другим, так что, начиная с, кажется, Тимофея Посошкова полтысячелетия назад, возмущение русских русскими бурлит, не переставая. Верхи и низы одинаково любят поразиться тому, какие же низы и верхи ленивые и ничего не желающие.

В наши дни жанр, конечно, обмельчал — Хомяковых и Чаадаевых не наблюдается, одни эпигоны. Качество возмещается количеством. Поражение может совершаться по пять раз в день, и каждый раз — как впервые: «Ах, кто бы мог подумать, что у нас такой народ!!!»

Последний год стал чрезвычайно популярен текст — якобы по данным какой-то западной компании, которая захотела в России бизнес вести, но обнаружила (при помощи социологов), что русский человек ничего не хочет. Отказывается от беспроцентных займов, не хочет тёплого туалета в доме, не мечтает о машине. Вот сволочь!

Между тем, нечего возмущаться! В такой апатии нет ничего удивительного, неожиданного и иррационального. У апатии российской есть как минимум две мощных причины. Во-первых, это апатия человека, которому предлагают заняться не его прямым делом. Российский житель — солдат. Он живёт в военной стране, милитаризмом вспоен, его матка солдатская палатка, а про жену вообще помолчим из чувства приличия — использовать заряженную пушку в качестве искусственной вагины не додумались нигде, кроме России.

Сейчас эта армия в апатии, поскольку атомная бомба сделала её, в общем-то, ненужной. Евреи изобрели эту гадость, у! Говорят, что российская номенклатура не нуждается в российских жителях, потому что нефть экономнее добывать турками. Да нет, потому что воевать экономнее атомными бомбами! Правда, действует сила инерции — со времён, когда номенклатура верила в радиацию, но ещё немножечко оптимизации науки, и эти басни забудутся. Нету никакой радиации, а если и есть, то от неё спасут пары волхвов и забор Василия Блаженного. Как это осознают, так и понесётся птица-тройка с разделяющимися боеголовками…

Есть и вторая причина российской апатии — точнее, у части русских апатия носит иной характер. Люди отказываются от высоких зарплат, машин и дачи, потому что знают, какой риск с этим сопряжён. Особенно за пределами Москвы, но и в Москве тоже. Учёные-с, знаем-с! Описано всё идеально Салтыковым-Щедриным: мужик обрастает баранками, приходят генералы и обдирают, после чего процесс повторяется. Так было при проклятом самодержавии. После этого уже не генералы, а штатские, и не обдирали, а попросту убивали. Потому что теперь баранки можно и на нефть выменять, следовательно, мужик отменяется.

Отменённый мужик сделал разумный вывод: хочешь жить — перестань жить. Не рыпайся и не давай рыпаться соседу. Потому что российская власть — она как российские боеголовки, бьёт с избыточной силой, компенсируя этим недостаточную меткость. Прихлопывая соседа, могут и тебя прихлопнуть, никто сильно разбираться не будет.

Капиталист может сколько угодно трындеть насчет апатии русского работника, но капиталист не может отрицать простого факта: апатия ему не нравится, потому что ему нравится дешёвка. Платить русскому работнику столько, сколько западному, он не собирается, тем более, что в России надо ещё сэкономить на зарплате работнику, чтобы уплатить взятки. Вот если бы не было коррупции, если бы потенциальный работник был уверен, что его тёплый туалет и автомобиль не конфискуют, если бы в его заработок включали ещё и настоящее медицинское обслуживание, если бы капиталист ещё и за демократию боролся с таким же рвением, с каким он в США за неё борется… Так ведь нет же — бизнес вне политики, а в итоге политика — внутри бизнеса.

Капиталист даже приветствует коррумпированных политиков и чиновников, потому что ему дешевле дать взятку десяти высокопосаженным, чем платить достойную зарплату тысяче низкосидящих. Российская апатия — адекватная системная реакция на системное явление, и жаловаться, что эта реакция не проходит от предложения пусть очень больших, но совершенно не системных денег, — иррационально и, простите, подловато. Да, есть страны третьего мира, где так голодно и страшно, что люди и за сущие гроши безо всяких гарантий на будущее готовы вкалывать. Вы этого хотите для России? Вообще-то это уже было, при Сталине.

На российскую апатию имело бы смысл брюзжать, будь она отдельными дырками в системе, но она — система. Бытие определяет сознание, среда определяет четверг, привычка свыше нам дана. Если человека забили по шляпку с детства — а русская апатия начинается в семье и школе — то отдельным высоким заработком её не преодолеть. Хоть миллион дай — конечный продукт будет тухлый, халтурный, кривобокий. Посмотрите хотя бы на кремлёвскую пропаганду! Белковский и Павловский идут там за титанов мысли, а Сурков вообще Зевес! А ведь эта пропаганда по соотношению затрат и результата, да и просто сама по себе, куда более убога, чем российские автомобили, дороги и дураки.

Добравшись до дна апатии, отталкиваемся и всплываем. Да, система, да, привычка, да, способ выживания там, где иначе не выживешь. И всё же — русский человек, будь он даже трижды россиянин, всё же человек. Звучи гордо, а живи смиренно. Смиренно — это не то, что вы подумали, и не то, что вам классики православизма в уши надули. «Смиренно», значит, признай, что ты пень, и начинай отращивать ствол. Дубу такое невозможно, а смиренному всё возможно.

В конце концов, есть два неоспоримых факта. Неправ человек, который говорит: «Если бы я жил двести лет назад, я бы ходил не в джинсах. а в камзоле и ездил бы не в машине, а в карете». В тыкве мы бы все ездили и не внутри, а на запятках! Двести лет назад девять десятых жителей России были крепостными, и в других странах было немногим лучше. Так что по теории вероятности — увы.

Зато неправы и те люди, которые говорят: «Если бы не большевики, Россия до сих пор была бы аграрной страной!» А если бы вор не украл мой кошелёк, то я бы не сумел потратить деньги из этого кошелька! Не было бы большевиков — Россия не осталась бы аграрной страной. Вряд ли бы она вырвалась в передовики капиталистического труда, но на уровень Португалии, вполне возможно, выползла бы — причём без крови и людоедства. Потому что у свободы своя логика, и эта логика продуктивнее логики рабства, каковым является большевизм.

Большевизм потому и случился, что кто-то когда-то смирился со злом. Зло и стало распоряжаться — в том числе, мною. Да ещё и ругается на меня, покрикивает!

Так вот нет — никто не смеет меня осуждать и ругать, и я себя осуждать и ругать не буду, но возьму — и встану с дивана. Вот безо всякой психотерапии, без благословения духовника, без материального поощрения возьму — и исправлю опечатку, которую мог бы оставить, потому что всё равно никто не прочтёт и не напечатает. Смиренно — то есть, без-воз-мезд-но. За деньги и гордый на ять сработает, а вот именно смиренно. Любой психотерапевт скажет, что это правильно, и богослов любой подтвердит. Бог мир сотворил бесплатно и совершенно бесплатно исправляет ошибки — причём, чужие. И, главное, не спорит, когда Ему говорят, что ошибки — Его. Мои, не мои, главное — исправить.

Главная-то ошибка — думать, что хорошо работает тот, кто работает последним. Вот до меня хорошо работали, вокруг меня хорошо работали, ну и я тогда хорошо своё отработаю. Если бы оно так было, все бы давно с тоски поломали и испортили эту хорошесть. «Хорошо» значит — впереди среды, опережая обстоятельства, а не вровень с ними. Могут, конечно, и прихлопнуть — высовывающихся не любят не только в России. Так ведь и смирение нужно не только в России! Смирение с обстоятельствами как с фактором, который нужно учесть, чтобы не покориться обстоятельствам. Только гордыня не обращает внимания на мир и лупит по нему либо плюёт в него. Вам это надо?!

Простейший пример у всех под рукой — клавиатура. Клавиатура тем лучше, чем отзывчивее клавиши. Если клавиатура виртуальная — буковки высвечены на столе — очень трудно печатать. Под клавишей должна быть пружинка — это и есть то самое бытие. Пружинка не определяет, какую клавишу нажмёт человек, не подсказывает слов, но пружинка помогает понять, ту ли клавишу я нажал, какую хотел. Сопротивление среды не определяет сознание, а помогает сознанию.

Вот почему надо ценить разногласия — они как пружинка, помогающие почувствовать, да и понять как другого, так и себя. Бизнесмен, не жалуйся на российские клавиши — пойми, почему они западают и либо смени клавиатуру, либо помоги пружинке. А клавише что можно посоветовать… Не надо бояться быть клавишей. Каждый одним боком клавиша, другим — машинистка, один Бог — автор. Конечно, если клавиша сломанная… Если машинистка измученная и безработная… Трудно быть пишущей машинкой, а машинисткой ещё труднее… Остаётся быть богом — честное слово, это не так трудно, как кажется фантастам, во всяком случае, если быть богом смиренно, маленькими порциями, но от души.