Когда человек умирает, изменяются его портреты... Еще больше его портреты меняются, когда умирают его близкие, когда его друзья и знакомые стареют, сходят со сцены или, как минимум, меняют свои пути... Если бы я сегодня стал писать очерк об о.Александре Мене, я бы начал с перечисления тех его родных, друзей и прихожан, кто уехал из России. Легче перечислить, кто не уехал. Выдуло! Конечно, они там деятельно проповедуют Евангелие, активно участвуют в церковной жизни — особенно сын, который в Саудовской Аравии — но все же... Ну, еще многие подались в атеисты, агностики и просто в «экспертов по религии». Довольно кислая картина.
Отец Александр описывал два свои подростковых впечатления, которые у него в голове хранились как некоторые важные, ключевые.
Один — как году, видимо, в 1944-м он наблюдал салют по случаю каких-то успехов на фронте и его поразил портрет Сталина, исполинских размеров, который болтался под дирижаблем. Подросток подумал, что вот он, идол, заменяющий Христа, которому нужно противопоставить Христа.
Другой образ — Троицкий собор в лавре, на праздник набивались туда бабки, приходили местные хулиганы и начинали раскачивать толпу. Подросток пытался им противостоять — становился у стены, упирался в нее и давил в противофазе.
А теперь... Теперь на месте портрета Сталина невидимо — а иногда и видимо — парит образ Христа. Теперь в храме раскачивают толпу не хулиганы, а молящиеся вместе с духовенством. Раскачивают в направлении черносотенства, реакции, либо православного нью-эйджа, православия в позе лотоса, которое погружено в Иисусову молитву и плевать хотело на все, происходящее вокруг, да и на Христа плюет — Христос не заменяет Иисусовой молитвы, а может даже и крепко ей мешать.
Ну ничего, и в этих декорациях все равно Бог есть Бог, Иисус есть Христос, Дух дышит и нам велит дышать, а не скулить.
А вот из отца Александра отрывочек, застойных лет:
«Существуют две крайности. Одна крайность — стать, как все, и тем самым потерять собственную духовную экспрессивность; другая — противопоставить себя всем и превратиться в секту брюзжащих аутсайдеров. ... Значит, остается средняя позиция. Но здесь нет общих рецептов. Просто надо всегда задавать себе вопрос: как я могу выполнить свой человеческий долг? В какой мере? Нет такого компьютера, который давал бы на это точный ответ. И Евангелия ведь — не викторина с вопросами и ответами. ... Наша же задача — выполнить свой долг, и тем мы поможем обществу так, как мы это можем. Значит, задача состоит в том, чтобы не стать аутсайдером и не стать полностью мимикризированным человеком. Найти баланс трудно, но разбалансированный механизм надо или в утиль, или чинить. Так устроена жизнь. Если б на все были ответы, если бы надо было просто нажимать кнопочки, а ты сидел бы себе, поплевывал и пил безобидный морс... Конечно, вопросов много. Скажем, как себя держать на собраниях, где-то еще. Но это частности. Главное, чтобы в вас видели людей принципиальных, самостоятельных и справедливых, на которых можно положиться. ... Полная ненадежность, когда человек дает обещание, но это совершенно ничего не означает. Все равно, что он говорит, потому что он не выполнит. Ты смотришь в его светлые, прозрачные глаза и видишь — он в этот момент верит, что свято выполнит обещанное. Но он переступил порог и забыл, что ты существуешь. Ненадежность, безответственность, несобранность — это вообще бездна источников для всякого рода халтуры.»
Ссказано в разгар застоя, когда вообще взгляд вправо, взгляд влево считался побегом. Сейчас всё иначе. Но, мне кажется, по-прежнему те же крайности: либо аутсайдер-диссидент, у которого за душой никакого достижения, придающего авторитетности его протесту, либо премудрый пескарь-конформист, исследующий монашеские псалмы десятого столетия, хорошо исследующий, профессионально, а все же что-то убивший в себе... А где середина — ну, все и каждый умнее меня, сами думайте.
«На которых можно положиться» — отдельное свойство, а не обобщающий итог, и этому свойству (надежности. обязательности) он уделил особое внимание.
С точки зрения коммуникации.
Принципы могут быть разные, а принципиальность это верность любым принципам. Постоянство. Как наличие горла, легких, рта. Способность говорить связно,создавая не отдельные фразы, а выстраивая пространство коммуникации с определенными измерениями, с точкой отсчета, с широтой и долготой. Человек без принципов не говорит, а болтает, и собака это носит. Принципиальность не означает красноречивости, но и красноречие принципам не помеха. Косноязычных болтунов или беспринципных молчунов полно. Молчат, чтобы сойти за принципиальных.
Самостоятельность — это то, о чем Шварц в «Золушке» сказал устами короля: «Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу – большой, а сердце – справедливым». Речь, конечно, не о размере ноги. Золушка имеет профессию, и она отличный профессионал, и это вовсе не проблема, вопреки Берну. Ну да, она будет и королевой всюду наводить чистоту, но наводить чистоту и проводить зачистку — вещи принципиально разные, и всякие там короли как раз зачистками занимаются, только это именуют героическими военными подвигами. Поэтому у Золушки и с душой, и с сердцем все в порядке. Вот принц, увы, лоботряс и ловелас, но любящая жена может даже из принца сделать человека. Самостоятельность это не обязательно успешная карьера — Веничка Ерофеев не сделал карьеры, в отличие от своих однокурсников и сверстников, но самостоятельным стал именно он. Не потому, что пил, а потому что думал и писал, надо заметить на всякий случай. А то много таких карго-Веничек, пьют и надеются тем самым стяжать Петушки Небесные. Самостоятельность — значит ты собеседник на пиру, а не телефон, по которому звонят самые разные люди, обстоятельства, книги, ты человек, а не марионетка обстоятельств.
Кстати, это означает, что священнику вообще-то хорошо иметь профессию. Чтобы знать, что ты священник не потому, что ничего больше не умеешь. «Иметь профессию» и «зарабатывать на жизнь» вещи, конечно, никогда вполне сопадающие, но ориентир понятен и, увы, в несвободном обществе этот ориентир трудно достижим.
«Справедливость» — такое слово, что почти безбрежное, но можно принять, что это некоторая комбинация из праведности и любви. Умение воспринимать информацию и умение отфильтровывать псевдо-информацию, шум.
А вот четвертое — надежность — Мень выделил особо, потому что в несвободном обществе с надежностью очень плохо. Особенно у мужчин, но и у женщин, если они смеют быть активными сверх отведенной им роли подпевки. Ненадежность не просто по невниманию случается, это принципиальная устаровка, помогающая выжить за счет другого.
Наверняка психотерапевты найдут, к чему приравнять эти четыре показателя в соей терминологии. Принципиальность это воля, самостоятельность — зрелость, справедливость — контактность, надежность — глубина отношений. Глубина требует длительности, желательно даже, вечности, чтобы дна не было.
И вот здесь столько претензий можно было бы выкатить... Но и так ведь всё ясно? Хотя если мы так не живем, значит, ясность эта сугубо теоретическая...
Некоторый кошмар в том, что преуспевают и правят люди, обладающие всеми этими качествами, только принципы у них злые, и справедливость их сверху низ... А любовь сверху вниз это же пытка для любимого, если он еще вообще сохранил способность чувствовать.
