Один из российских учителей, измождённый кафкианским бумагооборотом, недавно воскликнул (в интернете, но не анонимно): «Ненавижу!» и сделал разумное предложение: а вот взяли бы все учителя всей страны и разом отказались бы составлять все эти безумные, бессмысленные бумаги! Разом и все!
«Если б все моря на свете… То-то громкий был бы всплеск!»
Что плохого в идее всем разом…
Ничего плохого! Отличное «что»!
Только на каждое «что» должно быть своё «как». И свобода именно «как», а не «что».
Как всем учителям в один и тот же момент отказаться выполнять бессмысленную работу? Технически? По деталям? Алгоритм? Кто назначит время? Кто оповестит «всех»? Кто и как определит, какую именно работу отказаться делать?
Российский оппозиционный фейсбук весь — одно большое письмо на деревню дедушке. Дедушка Свобода Макарыч, забери меня отсюда! Нас всех забери отсюда! Туда, где около печи ходит Вьюн и вертит хвостом…
Знаете, что будет человеку, который станет составлять базу всех российских учителей и каждому лично, адресно писать?
Вариантов немного: уволят, уволят и побьют в подъезде, уволят, побьют и посадят за экстремизм и нарушение законодательства. Долго ещё потом в Страсбурге будут вытаскивать несчастную репку из карцера.
Так что ж теперь, писем не писать? Писать, конечно. Узнавать адреса, обмениваться адресами, посылать свой адрес, знакомиться, обсуждать, что можно и нужно сделать без того, чтобы уволили. В пикеты не выходить пока — пикет это уже крайняя форма. Ничего не отказываться делать — пока. Всё исполнять. Просто знакомиться! Чтобы слова о свободе бросать не «в щель», как гениально обронил мимоходом Чехов, а точечно, адресно, в душу другому.
Можно назвать это словом «профсоюз», между прочим. Но, наверное, не нужно, потому что, если какой учитель вдруг посмеет создавать независимый профсоюз, а не приводной ремень, то его сразу уволят, подъезд, Страсбург.
Страсть создавать организации — опасная страсть, и непродуктивная. Организация — это как конверт без письма. Форма. Не организация, а самоорганизация. Без вывесок, без грантов, без статусов. Просто знакомство и единение. Не по всем вопросам, а вот по какому-то одному. Хотя, конечно, недурно бы расширить кругозор чуть дальше ненужной отчётности. Образованные же люди, должны понимать, что, подобно желудям, которые всегда от дуба, ненужная отчётность не от балды, а результат какого-то важного, пусть и невидимого процесса. Другое дело, что образованность российских учителей специфическая… Что ж, самообразование пока не очень запрещено! Самоорганизация и самообразование — близнецы-братья!
Свобода не дедушка, живёт не в деревне, не приедет и не заберёт, потому что свобода не в том, чтобы забраться в деревню, а в том, чтобы выбраться из-под сапожника Аляхина в свою жизнь. Создать эту жизнь с нуля, скажем прямо. Но для этого надо понять, что дело не в лишней отчётности, что тебя сапожник от власти — холодные сапожники, скажем прямо, с горячими кошельками и чистыми оловянными глазами — в харю тыкают селёдкиной мордой. Когда портрет Сталина в школе велят повесить, к примеру — и вешаем, граждане судьи, вешаем!
Есть адреса последние — адреса, откуда увозили расстреливать и ссылать. Адреса пустоты и безнадёжности. А есть адреса первые, адреса свободы — живых людей, только трусоватых и прячущихся в пустых надеждах на то, что «все одновременно», как-то вот так, не сговариваясь… Соседей по лестничной клетке, по улице, по городу. Коллег, друзей, врагов. Большинство из них всю жизнь работала на войну и рабство, но скрывает это от самих себя. Плохо образованные, мало приятные люди. Но именно их адрес и есть адрес свободы. Писать и писать на эти адреса, и, даже если письмо вернут за трусоватостью адресата, ещё писать, потому что свобода начинается не тогда, когда ты получаешь согласие другого строить свободу, а когда ты пишешь другому — в собственные руки и от собственного лица — о свободе.
