Меня попрекнули, что я ненастоящий православный, потому то у меня борода клинышком. Я задумался... Попрекнул человек «ельцинского» призыва. И вдруг я понял, что застал время, когда ещё у духовенства стандартными были именно бородки клинышком. Во всяком случае, у столичного, с образованием. У меня, кстати, не совсем клинышком, бакенбарды есть. Бородки как у Борового, Шпиллера, Колчицкого — это европейская профессорская мода рубежа XIX-XX веков. Такие были бородки у митр. Николая Ярушевича, Александра Введенского. У Пуришкевича. Вот фото собора 1943 года, хорошо видно. Мне кажется, отчасти такие приват-доцентские и профессорские бородки держались в 1960-1970-е годы благодаря множеству священников из Украины, которых сознательно Лубянка ставила в центральной России. Из них многие были когда-то греко-католиками, среди которых длинные бороды вообще были не приняты, только Шептицкий завёл моду, сознательно стилизуя себя под византийскую манеру. Самая большая борода в истории Русской Церкви — у святого Максима Грека. Грека! Триволиса! Да он, кажется, не стриг ее просто потому, что четверть века просидел в российской тюрьме. Ему, небось, просто ножницы не давали.
На мой взгляд, мода на архаизацию — часть не только российского, но и общемирового тренда на поправение, фундаментализм, реакцию. Имитация и стилизация всегда чрезмерны. То есть, Мень, Борисов, Лапшин, Чистяков спокойно носили нормальные бородки, а вот итальянец Джованни Гуайта отпускает почти максимгрековскую, ему же нужно как-то обозначить свою неитальянскость, псевдорусскость. Как, кстати, на верхней фотографии крайний слева — с изрядно окладистой бородой — Лука Войно-Ясенецкий, абсолютный чужак среди архиереев, настоящий профессор (впрочем, у Павлова тоже была примерно такая). А самая длинная борода была у самого гебешного архиерея — Питирима Нечаева. Как там в XVII веке говорили? «По бороде Аврам, по делам Хам».
А у меня, скорее, как у митр. Григория Чукова — или у Санты. На картинке снизу слева, отдельное фото. Но у меня жиденькая. Правда, у патр. Варфоломея ещё жиже, но, подозреваю, из-за химиотерапии.
Ещё одной чертой, сугубо нашей, мне кажется постоянно удлинение цепочек у наперсных крестов. На дореволюционных фотографиях крест — именно на груди, на персях, а сейчас очень часто уже почти на пупе.
