В 2021 году в еврейском центре Москвы была выставка Норштейна. От выставки остаётся чувство, чго Норштейна нет, а есть только Ярбусова. Вот листок 1968 год, первый набросок ёжика, а в уголке — автопортрет Ярбусовой.
Я её не видел никогда, но фотографии её на выставке есть — этот автопортрет есть нечто сатанинское (в лучшем смысле слова) по молниеносному сходству и глубине.
На выставке Ярбусовой замечательное изображение совка с комментарием Норштейна.
«Помню компанию около магазина, из тех, кто уже перешел в мужской возраст. К одному из них подошла жена под грузом сумок с продуктами, что-то сказала ему и пошла дальше. (Женщины эти совершенно согласны со своей рабской сущностью. Правда, когда такие муж с женой «ласковыми руками» начинают доказывать свою правду, постороннему лучше не вмешиваться — они вместе бросятся на обидчика и, отстояв свое достоинство, снова примутся друг за друга.) Пошла она, еле волоча ноги, сумки в обеих руках, только что не в зубах, а он ей вдруг вслед кричит: «Том!» — и газетку сует под мышку. Она только локоть отвела. Руки-то заняты. У нее даже не было возможности засунуть газету в сумку. Так и пошла. А муж, не глядя, продолжил разговор. Все взаимоотношения в одном жесте».
В черно-белом виде лучше, чем в цветном варианте «Сказки сказок» видно, что совок — антихрист, вроде бы лицо Спаса, улыбка даже вроде иконная, а всё-таки именно антихрист из «Трёх разговоров». Обещает всё, кроме креста, и даже даёт, но всё оказывается сопревшим листочковым золотом.
Примечательна, что подпись к портрету «мажет», «мимо кассы». «Мы все глядим в наполеоны» — это вовсе не о совке. Совок знает, что Наполеон только один — Ленин, Сталин, Путин. К тому же Наполеон — настоящий, не раскольниковничий — никого особо не эксплуатировал, старушек не убивал и газеты под мышку Жозефине не совал.
Совок это солдат и солдатка. Норштейн точно описал (боюсь, помог личный опыт — не совал ли он жене под мышку «Шинель»...) семейную пару — ячейку совка. Нано-коллектив, микро-секта, молекула кружковщины. Безропотность в сочетании с агрессивностью. Паскудство и крысятничество в сочетании с холуйством и надменностью. «Ватник» — это не развитие совка, это агрегатное состояние совка, это совок мобилизованный, на передовой или в тылу. Но всё-таки обычно совок не воюет, а готовится к войне.
Норштейн: «Мне их жалко. И конечно, жалко мальчика [с яблоком]. По поводу жизни его родителей можно только опечалиться. Всё прошло мимо, и ничего другого у них уже не будет. Жизни загублены. И ребенка заразили победительной бациллой».
Любопытно, как из ниоткуда выскочило меткое «победительная бацилла» — словцо из Достоевского в соединении с риторикой победобесия, которая скорее из «Трёх разговоров» друга Достоевского Владимира Соловьёва. Было у Соловьёва это победобесие, было, а потом поношенное, пахнущее нафталином и моргом, его донашивал Иван Ильин, и полки бессмертных совков. А Лев Толстой и Бердяев — скинули. Привились. И каждый совок может стать человеком. Было бы желание размером, говоря языком Златоуста, с малую часть слезинки (непременно малую часть, а не рёв в три ручья). Так ведь куда там! Потоки блудословия, и даже неясно, какое блудословие поточнее — победоносное или как бы западническое, как бы свободолюбивое, только свободолюбие такое… Как подковка на бацилле.