Пастушеский посох обычно представляют в виде длинной палки с загнутым верхом. Считается, что посох епископа именно такой, архипастырский. Только, во-первых, посох епископа всё-таки ближе к кадуцею со змеями, а главное, древние греки (и, скорее всего, древние евреи тоже) представляли себе пастуха совсем другим. Когда греческий художник хотел обозначить, что перед зрителем именно пастух, он изображал лагоболон.
Лагоболон — от «лагос», «заяц», это дубинка, которую бросают. Феокрит Сиракузский в III веке до Р.Х. говорит о лагоболоне как у палке, которой пастух наказывает непослушных коров, но это явно уже вторичный смысл. На той же Сицилии в IV веке чеканили монету с изображением на одной стороне осьминога, символа моря, а на другой — кузнечика, зайца и, увы, лагоболона. Чуть раньше в гробнице Александра Македонского на фреске в сцене охоты человек с копьём и лагоболоном, только каким-то очень уж сучковатым, словно на палку нанизали дополнительные кольца. Такой же сучковатый лагоболон в руках у сатира, который чешет им спину — видимо, украл у пастуха. Впрочем, есть изумительной красоты статуя, изображающая пастуха на отдыхе: растянулся на шкуре и рядом лагоболон. Ноги были раздвинуты и согнуты самым неприличным образом, но они обломаны, что придало скульптуре дополнительное очарование. А лагоболон не обломаешь.
Впрочем, данный пастух – существо, скорее, возвышенное и вовсе не распутное, что видно из маленького, даже крохотного размера его пениса: божественный, героический, императорский размер, ибо достойный муж думает головой, а не чреслами, в отличие от плебеев, у которых один секс на уме и которые лагоболонами меряются. Поэтому античные статуи богов и императоров, очень успокоительно действуют на мужчин, страдающих комплексом неполноценности. Должны действовать успокоительно. Размер имеет значение, и размер должен быть небольшой!
Так что как Иисус обычно ходил, как и все тогда, в короткой рубахе, а не в длинной хламиде — жарко было, аналог нынешних шорт — так и пастухи, о которых он говорил, не опирались на некие длинные посохи, а имели при себе здоровенную дубинку. Это наглядно видно на барельефе из слоновой кости, украшающем трон епископа Равенны Максимиана (VI век): тут Иаков встречается с Исавом, прося прощения. Исав и его спутники поданы как кочевники-дикари, Иаков окружён пастухами, и у двоих именно лагоболоны.
Какой там дедушка Мазай! Увидел зайца — убей его. Отличный ужин. И после этого на Пасху повсюду зайчики, от шоколадных до виртуальных! Дошло до того, что на вопрос, кто воскрес, дети отвечают «зайчик». Единственный способ справиться с этой напастью и искупить всех убитых лагоболонами зайцев — твёрдо сказать «ми туу». Я тоже заяц! Заяц Христов! Боже, прости, что я не овца! Преврати зайца в мазайца, чтобы я подобных мне зайцев не лагоболонил, не угрызал, не истреблял и не потреблял, но смирно сидел бок о бок с ними, чая чая и не скучая.
