То, что любящие свободу люди всё-таки считают возможным и необходимым почтить Горбачёва в его юбилей, свидетельствует либо о поверхностной любви, либо о поверхностном понимании свободы, либо — самое мягкое — о непривычке к политическому мышлению и действию, о неумении применить политические взгляды к конкретному историческому событию либо лицу.
Ленинизм — включая правление Горбачёва — есть прежде всего разновидность фашизма и нацизма. Русская разновидность, отличная от итальянской, испанской и немецкой, почему и нужен особый термин. Различия, однако, второстепенны. Горбачёв безусловный фашист, дуче и фюрер. Уловить это мешает, возможно, то, что у Гитлера, Муссолини и Франко не было преемников, а Горбачёв уже седьмой преемник Ленина, но трезвому анализу это не помеха. Говорить, что Горбачёв «развалил СССР», «боролся за переход от социализма к капитализму» — всё равно, что обвинять Муссолини или Гитлера в том, что они погубили фашистскую Италию или нацистскую Германию, боролись за переход от фашизма к демократии.
Всё правление Горбачёва устлано телами людей, за смерть которых он отвечает и косвенно, как тоталитарный лидер отвечает за всё, что происходит в его стране, и прямо — в частности, это касается гибели людей в Литве и в Грузии. При всех личных разногласиях с Ельциным, Горбачёв одобрял самые гнусные преступления Ельцина — военные, в Чечне? Одобрял он и военные преступления Путина. А как иначе — ведь они продолжали его политику. Все «добрые дела» Горбачёва — уступки, вынужденные обстоятельствами, которые оказались сильнее его воли к власти, воли к злу.
Может быть, самое страшное в Горбачёве то, что он юрист. Восхваления это ставят ему в заслугу — он якобы более соблюдал закон, чем его предшественники… Между тем, именно то, что Горбачёв по образованию юрист (другое дело, какого рода юриспруденцию ему преподавали — вполне по Вышинскому), делает особенно гнусным то, как он манипулировал законом, правом, нарушал любые установления и нормы, вплоть до регламента ведения любых собраний.
Любовь западных людей к Горбачёву легкомысленна, сопоставима с любовью к Муссолини, Гитлеру, Франко — с любовью ко всем, кто, кажется, может обеспечить защиту теплого богатого мирка от внешних угроз. Фашизм, нацизм, марксизм не из Афганистана завезли в Европу, они выращены в Европе, выращены с любовью, и до окончательного прозрения ещё очень далеко. Любовь к насилию позорна, но объяснима, — человек хочет сэкономить на борьбе со злом и приветствует тех, кто, как ему кажется, сделает чёрную работу по борьбе с чёрными силами. Только в итоге погибли миллионы европейцев — евреев и не только. Большинство погибших «верили Гитлеру», поэтому не бежали от него. Им вечная память, а живым урок.
Любовь же российских людей к Горбачёву… Конечно, это любовь очень специфического узкого круга людей, которых Искандер в своей гениальной сатире «Кролики и удавы» характеризовал как «допущенные к столу» и «стремящиеся быть допущенными к столу». Впрочем, любовь к Ельцину или любовь к Путину того же ряда явления, а они распространены и среди тех, кого далеко оттеснили от стола. И здесь следует напомнить, что специфика российского фашизма — в культе личности. Этой особенности фашизма нет в популярном среди российских интеллектуалов реферате очерка Умберто Эко о фашизме. Но это принципиальная особенность. В оправдание Эко надо сказать, что тема фашизма и тоталитаризма для него второстепенная, он в ней ориентируется хуже, чем, к примеру, Безансон. К том уже Эко оговорил, что характеризует не фашизм в целом, а ур-фашизм, прото-фашизм. Характеристика его крайне неполна, она, скорее, попытка объяснить себе собственный подростковый фашизм. Безансон же совершенно верно отметил, что культ личности относится к ядру российского фашизма.
Немецкий и итальянский варианты культа личности в таком виде не знали и не знают. Когда российская пропаганда обвиняла немцев в культе личности Гитлера, это была проекция собственного греха на других. Безансон верно заметил, что немецкий и итальянский тоталитаризм воспроизводили модель иудейскую — народ и Бог. Фигура Моисея — второстепенна. Российский тоталитаризм воспроизводил христианскую модель, в которой фигура мессии принципиальна, составляет отличие от модели иудейской. Юбилейные похвалы Горбачёву характерны — они уподобляют его именно мессии, Христу, а проигрыш в борьбе с Ельциным кощунственно уподобляется гибели Иисуса на кресте — подсознательно, не «в лоб», но именно таков стержень, на который насаживаются восхваления. Кощунственно и глупо, глупо и кощунственно, и особенно глупо и кощунственно, что культ личности Горбачёва исходит из тех же уст, которые восхваляют в другие даты календаря тех, кто с Горбачёвым боролся. Это не широта взгляда, это беспринципность и холопское подличанье.
Для преступлений, совершённых Горбачёвым за время его правления, нет срока давности. Верить, что он, как он утверждает, не отдавал преступных приказов, означает принимать за аксиому то, что нуждается в доказывании. А как мы себе представляем — вот сейчас Горбачёв встанет и скажет: «Да, простите, я отдавал приказы о расправе»? Его добрые дела — это обстоятельства, смягчающие его ответственность на суде. Но Горбачёв позаботился о том, чтобы никогда не оказаться под судом, и тут даже его ярый враг и его победитель вполне с ним стакнулся. Однако, от суда истории, от внятного морального суждения не прикрыться фиговым листком президентских указов, «гарантирующих», «обеспечивающих» и т.п. И тем более не стоит дополнять эти президентские указы «низовым» энтузиазмом. Ведь даже и не просят хвалить Горбачёва — это делают по доброй воле. Стыдно и свидетельствует о какой-то глубокой внутренней слепоте.
Либо умиляйтесь юбилею Горбачёва, либо оплакивайте Марченко, Шимулёниса и Меня. По анекдоту: либо трусы наденьте, либо крестик снимите… Ах, Горбачев Сахарова выпустил? А Путин Ходорковского выпустил! Никогда ни один преемник Ленина ни одного доброго дела не сделал из добрых побуждений — ни-ког-да ни-о-дин!
Говорят о «перечне добрых дел» Горбачева. Я не видел ни одного перечня добрых дел, потому что то, что называют добрыми делами Горбачева, сводится к тому, что «мог бы бритвой по глазам». Мог бы не выпустить Сахарова… Мог бы не разрешить… Что до перехода от социализма к капитализму, то подозревать в этом Горбачева несколько странно… Разве что считать любое казнокрадство капитализмом — ну, пожалуйста… Он этого не провозглашал, он против этого протестовал, и он своего добился — крушение плановой экономики было смикшировано в пользу правящего класса — номенкатуры. Вместо капитализма был усовершенствован олигархат, каковым являлся и является строй России с воцарения Ленина. Номенклатура в целом и Горбачев в отдельности резко, в десятки и даже тысячи раз улучшила свое материальное положение за счет других слоев населения, освободилась от досадливого контроля со стороны всяких партийных органов, — вот и все содержание «реформ».
Праздновать юбилей такого персонажа само по себе — свидетельство поразительной бесчувственности к проблемам и нуждам других людей, прежде всего, погибших, давно погибших по вине Горбачёва — по его прямым указаниям. Какое там «вынести Ленина из мавзолея», «Нюрнбергский суд над Путиным», если, оказывается, мы любим Горбачева и поздравляем его…
Горбачёв, 2014 год, интервью итальянской газете:
«Крымский узел нельзя было долго игнорировать: ошибка была допущена при распаде СССР, именно тогда следовало раз и навсегда решить судьбу Крыма. Пусть это нелегко, но международному сообществу необходимо принять реальность и воспринимать Крым как часть России».
Ранее в том же году Горбачев уже заявил, что в 1954 году, когда ему было 23 года, он был «решительно против» передачи Крыма в состав Украины.
Горбачёв меня не ужасает. Меня ужасает его орган — «Новая газета» и популярность этого органа у многих людей. Запрос на нового Горбачёва выше запроса на свободу. Вот и ведутся на Навального и Ходорковского.
Хотел бы я знать, что значит, что студент Горбачёв в 1954 году был против передачи Крыма? Это в чём-то проявилось? Думаю, он даже с Раисой об этом ни словом не перемолвился.
В 1990-е годы Горбачёв купил небольшое шато у горного озера, самое вкусное место… Знаете, как бы это помягче сказать… Когда какой-нибудь молодой безденежный дон пару раз выскакивает на пикеты ко Кремлю, после чего бодро получает убежище в Чехии, Испании или Италии, это конечно, того-с… Когда европейцы, облизываясь, привечают у себя свергнутых деспотов с их миллионами-миллиардами, отбиваясь от тех, кого эти деспоты обобрали и согнали с насеста… И всё-таки это бледнеет в сравнении с таким вот… Возможно, деньги у Горбачёва «честные», хотя я в это не верю ни минуты… Но эмиграция у него — бесчестная, позор… Причём это не Горбачёва позор, это мой позор, наш позор… Странная асимметричность — вот что Горбачёв эмигрировал это мой позор, а что Новодворская не эмигрировала это её, а не моя слава… И что люди нечувствительны к этой бессовестности и бесчестности, даже хуже, чем сама эта бессовестность и бесчестность… Люди с отличными доходами и недурным образованием могут освободиться от жажды свободы! Вот незадача! Кому 30 серебряников — грант для поступления в колледж, а кому…
Команда «вольно» есть противоречие по определению. Либо вольно, либо команда. Если воля по команде, то это неволя.
Все, восхваляющие Горбачёва за дарование свободы, лишь обнаруживают свою несвободу, нелюбовь к свободу, страх свободы и желание властвовать — то есть, распределять свободу как распределяли гречку, поездки за границу и дачи.
Холопство и холуйство — вот что движет теми, кто оплакивает Горбачева. Если в России. Бандит меня ограбил, всего лишь, сделал рабом — и вот бандит умер. Я должен его оплакивать? Вспоминать, что он позволил иногда снимать с меня кандалы? Щас! Что до западных поклонников Горбачева, то тут обычная близорукость мещан — безумная радость от того, что «пронесло». Вдруг свалилось большое счастье — крокодил убрался в свою раковину. Слава крокодилу! Ну и получили то, что сегодня происходит.
Когда Горбачёва хвалят живущие в России это одно, можно списать на стокгольмский синдром. Но когда эмигрировавшие — это уже несколько безнравственно.
Из любимого:
Брежнев просыпается, подходит к окно. Солнце услужливо: Доброе утро, дорогой Леонид Ильич.
Полдень, Брежнев подходит к окну. Солнце подобострастно: С рабочим полднем, дорогой Леонид Ильич.
Вечер, Брежнев подходит к окну. Ничего. Брежнев кашлянул. Ничего. Брежнев: Солнышко, ау! — Пошел на х…ен, старый хрыч, я уже на Западе.
